К началу 1 века нашей эры империя, основанная , превратилась в семейное дело.

Официальные источники и памятники в честь побед преподносят культуру римлян в несколько неверном свете . Смущает тот факт, что не только древний, но и современный образ власти в имеет исключительно мужской облик . Тем не менее женщины, жившие в императорском дворце на холме , обладали реальной властью .

Своего рода первопроходцем стала жена Октавиана – влиятельный политик и манипулятор . Ей хватало закулисной власти, и она открыто не вмешивалась в государственную жизнь.

Но для других этого было недостаточно. Две яркие личности, жившие в 1 веке, показывают, что случается, когда императрицы желают большего. Одна из них – , римлянка с весьма дурной славой, чья репутация распутницы осталась в веках. Вторая – , которая не останавливалась ни перед чем, чтобы через сына достичь власти, но в конце концов ставшая его жертвой .

Агриппина и Мессалина были непримиримыми соперницами , столкнувшимися на почве своих амбиций.

Вместе с ними мы окажемся в «сердце» императорского двора, этой оплетенной сетями интриг и погрязшей в разврате кровавой арены, где соперницы боролись за будущее империи.

Агриппина против Калигулы

Во главе Римской империи стоял целый ряд выдающихся личностей , от хитроумных политиков до отъявленных негодяев и безумцев. Среди них было несколько женщин. Своей неординарностью, как, впрочем, коварством и жестокостью , ничуть не уступавших мужчинам .

Одна из них является связующим звеном между более, чем двумя десятилетиями истории Рима. Эти годы были невероятно насыщенными даже по римским меркам. Та, о ком пойдет речь, приходилась сестрой одному императору – , женой другому – , и матерью третьему – . Агриппина. Ее также называют , чтобы отличать от матери, носившей то же имя.

Ее история поможет понять суть самой власти в Риме , но не только потому, что Агриппина оказалась близка к власти, она сама ею обладала.

При рождении Агриппина получила одно бесценное преимущество: она могла похвастаться прямым родством с первым римским императором – самим божественным .

К несчастью, ее ранние годы оказались омрачены горем и ужасом . Ее отец, народный любимец военачальник , а также мать стали жертвами жестокости второго римского императора . Агриппине Младшей удалось выжить.

По римской традиции примерно в 13 лет юную аристократку выдали замуж за человека из . В 37 году н.э. в возрасте примерно 21 года Агриппина родила сына – .

В тот же самый год умирает император Тиберий , погубивший родителей Агриппины. Эта смерть дает молодой матери возможности в открытом вопросе престолонаследия.

Новый император Гай был единственным выжившим братом Агриппины. Он остался в истории под своим детским прозвищем , что означает сапожок .

Вскоре окажется, что император крайне эмоционально нестабилен . Согласно одному историку, он даже пытался провозгласить консулом своего коня .

Однако, в начале правления Калигула демонстрировал благочестие и всячески выказывал уважение своим трем сестрам . Он включил их имена в императорскую клятву, приносимую сенаторами и солдатами. Теперь они клялись в верности и императору, и его сестрам. Их изображения чеканились на монетах: Агриппина – слева с атрибутами Секуритас , богини безопасности.

К несчастью, Калигула оказался ненадежным и даже опасным покровителем . По его прихоти были убиты десятки выдающихся римлян. Одного отправили на казнь из-за пурпурного плаща – прерогативы императора.

По городу поползли слухи, что вдовствующая Агриппина и ее сестры вынуждены удовлетворять извращенные сексуальные нужды их брата .

Многие древнеримские историки говорили о чересчур близких отношениях Агриппины с Калигулой. Биограф 2 века пишет, что император имел кровосмесительную связь с каждой из его трех сестер .

Точно неизвестно, имеет ли обвинение реальные основания. На самом деле сохранилось крайне мало сведений об Агриппине в ранние годы правления Калигулы. Однако, должно быть, произошло нечто серьезное, потому что на второй год правления брата Агриппина идет на огромный риск .

В 39 году н.э. Агриппина и ее сестра были вовлечены в заговор с целью свержения Калигулы . Организатором выступал предполагаемый любовник Агриппины. Заговор раскрыли , и сестер выслали из Италии на остров.

Согласно Светонию, когда они покидали Рим, император пригрозил сестрам , заявив: «У меня есть не только острова, но и мечи».

Калигула не только сослал опальным сестер, вдобавок он конфисковал все их имущество . Затем устроил прибыльный публичный аукцион, выставив на продажу их украшения, мебель и рабов.

Власть, данная Агриппине и Ливилле высоким происхождением, привела их к участию в заговоре и наделила реальной силой . Их кровные линии стали могущественным политическим оружием , но также подвергли сестер огромному риску.

Почему заговорщики решили привлечь на свою сторону сестер императора? Дело в том, что в то время власть передавалась по наследству , а не посредством выборов. Это означало, что главную роль играла сама семья. Кровное родство было ключом к получению власти , оно открывало доступ к престолу. В данном контексте женщины становились крайне важными фигурами: вступив в брак с одной из них, мужчина становился членом императорской семьи . Кроме того, женщины рожали детей – потенциальных наследников престола.

Агриппине повезло: ее не казнили за участие в заговоре против . Вместо этого она отправилась в ссылку .

Два года спустя в 41 году н.э. в жизни Агриппины происходит значительное изменение: Калигулу убивают . В заговор против него были вовлечены сенаторы, желавшие покончить с единоличной властью и вернуться к республике . Однако, их мечтам не суждено сбыться…

Возвращение Агриппины из изгнания

В императорском дворце на холме Палатин преторианцы , личная охрана императора, оказались не у дел и потеряли власть. Теперь охраняться оказалось некого.

Тогда один из солдат обратился к незаметному стареющему императорской семьи как к новому властителю Рима . Это был дядя Агриппины . Став императором, он хотел показать, что на смену жестокости пришли спокойные времена.

Одним из первых действий нового главы Рима было возвращение Агриппины и ее сестры Ливиллы из изгнания и восстановление их в имущественных правах.

Агриппина возвращается в Рим и совершает, казалось бы, очень странный поступок : сестры организуют официальные похороны Калигулы – брата, которого они пытались свергнуть.

Скорее всего урну с его прахом захоронили в мавзолее Августа – гигантском семейном склепе, возведенном основателем династии.

Оказалось, что Агриппина наделена политической дальновидностью. Римский народ любил Калигулу , постоянно оскорблявшего и унижавшего богачей и аристократию. Несмотря на всю ненависть к нему, патриции никогда бы не решились осуждать сестру, воздающую честь брату.

Кроме того, чествуя кровного брата, Агриппина словно напоминала римскому обществу о своей генеалогии, в особенности – о прямом родстве с божественным Августом, императором, принесшим в Рим мир и порядок.

Родство с Октавианом всегда было козырной картой в политической игре Агриппины. Теперь же императором стал ее дядя, Клавдий . Тем не менее родственные связи , вознесшие Агриппину и Ливиллу на такие высоты, сделали их крайне уязвимыми . Скоро они подвергнутся нападкам нового врага – жены Клавдия .

Мессалина – самая известная римлянка

Благодаря тем преимуществам, что давало подобное происхождение, Нерон становился соперником сына Мессалины : Агриппина прекрасно понимала, что он может занять престол.

Тем не менее внезапно ее имя исчезает их хроник. Похоже, Мессалина на какое-то время забыла о ней. Возможно, она почувствовала себя достаточно сильной.

Мессалина – ключевая фигура в Римской империи

В данный момент Клавдий и его жена заняты установлением собственного авторитета . В 43 году н.э. Клавдий, желая укрепить свое положение за счет военных достижений, .

Надпись, когда-то украшавшая триумфальную арку, установленную в честь его победы, рассказывает о том, как вожди сдались римлянам. Мессалина греется в лучах славы мужа .

Во время великолепного триумфального шествия, устроенного в честь победы императора, Мессалина ехала в колеснице за Клавдием. Значение этого факта огромно: она стала первой взрослой женщиной, принявшей участие в триумфальном шествии в Риме. Вместе с ней ехал ее маленький сын, будущее династии, получивший почетное имя .

Участи Мессалины в одном из самых важных событий в стране стало беспрецедентным случаем . Это также показало, насколько жена важна для Клавдия.

Сенаторы-аристократы всегда поддерживали императора Октавиана, однако теперь все изменилось. Во время правления Клавдия плохие отношения с Сенатом сделали его чрезвычайно зависимым от ближайшего окружения императорского двора . Прежде всего в него входили бывшие рабы, вольноотпущенники и, конечно, Мессалина. Она стала ключевой фигурой режима .

Древнеримские историки говорят, что ее влияние на Клавдия было огромным: высокопоставленные римляне смиряли гордыню и льстили ей. Биограф Светоний рассказывает, как консул и наместник одной из провинций заискивал перед Мессалиной : «Вителлий не упускал ни единой возможности заслужить расположение Клавдия, попавшего под влияние его жены и вольноотпущенников. Он попросил Мессалину оказать ему честь и позволить разуть ее. Обнажив правую ступню, Вителлий покрыл туфлю поцелуями, а затем стал носить ее под ».

Древнеримские историки создали оставшийся в веках образ распутницы Мессалины , обладавшей огромной властью над мужчинами . Однако, некоторые из тех писателей намеренно использовали сплетни об ее распущенности, чтобы оправдать свою враждебность по отношению к императорской власти.

Мессалину часто описывают как . Возможно ли, что она использовал соблазнение для достижения политических целей в опасном мире дворцовых интриг? Действительно, историки распалялись и называли Мессалину одной из главных нимфоманок истории . Однако, в римском мире обвинения в чрезмерной распущенности всегда были своего рода политическими нападками на врагов. Описывая жену императора как ненасытную развратницу, автор подразумевал, что муж не может ее контролировать . А если император не в состоянии справиться с супругой, что уж говорить о государстве… Таким образом, мы можем интерпретировать эту историю как отрицание способности Клавдия править . Вот, что пытались сделать те историки. Тем не менее у сексуального поведения Мессалины есть политические мотивы. В те времена женщинам была доступна лишь неофициальная, закулисная власть , ее легко получить, используя собственную привлекательность, а также вступая в интимные отношения .

Мессалина сумела полностью подчинить себе мужа и заставить сенаторов заискивать и унижаться перед ней. Казалось, она всегда добивается своего, любой ценой.

Когда историки вновь начинают упоминать Агриппину, возникает ощущение нарастающей враждебности между двумя женщинами. Тацит говорит, что это соперничество имело политические последствия : «Из-за мстительности и жестокости Мессалины поддержка и любовь к Агриппине усиливалась. Мессалина всегда была ее злейшим врагом».

Однако, жена императора направила свои козни не на саму Агриппину, а на ее сына.

В 47 году н.э. Клавдий устраивает в Риме большие игры в честь 800-летия основания города. В пышной церемонии принимал участие и сын Мессалины и ребенок Агриппины . Толпа встречала мальчиков с восторгом. Тацит пишет: «Появление Нерона было встречено более бурно, что посчитали пророчеством ». Большее внимание к Нерону подразумевало, что Агриппина стала популярнее Мессалины .

Чтобы уничтожить соперницу, императрица со своим новым любовником идет на огромный риск . Это станет смертельным коктейлем из распутства и политики .

В то, как Тацит описывает безнравственное поведение , трудно поверить. Он пишет, что она влюбилась в самого красивого мужчину в Риме Гая Силия , который должен был стать почетным консулом. Согласно Тациту, Мессалина льнула к нему прямо на людях , а также осыпала его подарками. Затем в 48 году н.э., пока не было в Риме, жена императора вступила в брак со своим любовником .

«Событие поразило всех. Почему они не побоялись совершить подобное в городе, где все у всех на слуху? В назначенный день перед свидетелями еще не вступивший в должность консул и жена императора прошли традиционную брачную церемонию. Молодожены сидели во главе праздничного стола, обменивались поцелуями, а затем провели вместе ночь ».

Силий также планировал усыновить Британника . Происходившее походило на государственный переворот.

Когда вести о брачной церемонии достигли ушей Клавдия, он оказался в замешательстве . Источники говорят, что он все время спрашивал: я все еще император?

Невероятная история близилась к развязке : либо Клавдий будет свергнут, либо Мессалина подписала себе смертный приговор.

В конце концов убежденный верными вольноотпущенниками, Клавдий возвращается в Рим. Гонцы сообщают Мессалине, что император жаждет мести . У нее есть лишь один шанс выжить: объясниться при личной встрече с императором.

Отчаянно желая перехватить Клавдия по дороге в Рим, Мессалина спешно покидает город вместе с двумя своими детьми и великой , верховой жрицей культа, чтобы та помогла смягчить мужа.

Однако, авангард Клавдия спешит в Рим и перехватывает Мессалину . Под предводительством помощника Клавдия вольноотпущенника Нарцисса бывшие рабы делают все возможное, чтобы не допустить предательницу к императору .

Вернувшись во дворец, Клавдий заявляет, что встретится с несчастной на следующий день. Испугавшись, что Мессалина уговорит императора простить ее, Нарцисс отдает приказ преторианцам убить императрицу .

Тацит пишет, что солдаты застали Мессалину в садах Лукулла, предыдущего хозяина которого она обманом свела в могилу, очернив его репутацию.

Она была со своей матерью, сказавшей ей: твоя жизнь кончена , осталось лишь достойно принять смерть.

«Тогда Мессалина, наконец, поняла, что ее ждет. Она схватила кинжал и поднесла его к горлу, а затем к груди. Напрасно: в результате ее убил офицер . Тело оставили у матери».

Клавдий не проявил особого интереса, узнав, что Мессалина мертва. Тацит пишет, что он приказал принести еще вина и продолжил пировать . В конце концов он смог вздохнуть в облегчением.

Супружеская измена считалась в Риме уголовным преступлением и в независимости от попытки захватить власть роман с Силием грозил Мессалине как минимум изгнанием.

Удача не улыбнулась женщине, стремившейся к власти. Скандальный роман и страшная смерть Мессалины волновали и ужасали древних историков . Но почему она решилась на этот самоубийственный поступок?

Здесь Агриппина и Клавдий держатся за руки . Это подразумевает гораздо больше, нежели просто супружескую гармонию. Считается, что фигура справа, утратившая голову, символизирует римский Сенат, возлагающий венок из дубовых листьев на голову Клавдия – символ благодарности за спасение страны. Император, Сенат и Агриппина являются ключевыми звеньями в обеспечении стабильности и процветания Рима.

Подобные изображения особенно значимы потому, что имею под собой реальные основания: Агриппина действительно помогала в управлении страной .

Когда Клавдий стал императором и в течение нескольких лет Сенат относился к нему холодно, Агриппина всеми силами старалась улучшить эти отношения. Она заручилась поддержкой ключевых фигур в Сенате. Конфликт сменился сотрудничеством .

Результатом улучшения отношений стало прекращение репрессий . В течение 7 лет с 41 по 48 годы, когда женой была Мессалина, казнили десятки сенаторов. Начиная с 49 года н.э., когда за императора вышла Агриппина, подобные случаи стали намного более редкими.

Агриппина наслаждалась безграничной властью как в кулуарах, так и публично.

Величайшим военным достижением Клавдия оставалось , начавшееся в 43 году н.э. В Азии триумф был отмечен созданием статуи обманчиво молодого и энергичного Клавдия, героически покоряющего .

Британское сопротивление возглавлял вождь . Его поймали и привезли в Рим в 51 году н.э. Тогда перед императором Клавдием и его супругой прошло торжественное шествие . Согласно Тациту, Каратак и другие пленники выказали уважение императору, а затем проявили то же почтение и поблагодарили Агриппину .

Это был беспрецедентный случай для тех времен – нарушение древних традиций . Никогда еще женщина не сидела под римским штандартами. Агриппина устанавливала свою власть в империи, созданной ее предками.

Она присутствовала не только на церемониях и торжествах, но и делила вместе с мужем его политические обязанности . сидела рядом с ним во время утреннего приветствия, принимая посетителей. В центре жизни находились отношения между патроном и клиентом. Теперь, когда к императору обращались просители, считалось, что его супруга тоже могла выступать в роли покровителя.

Пишет, что никто не пытался ограничивать Агриппину. Она обладала большей властью, нежели сам Клавдий .

Лучшая из матерей

Императрица использовала свой уникальный статус для достижения главной цели ее жизни – сделать своего сына Нерона следующим императором.

Всепоглощающая заинтересованность будущим сына привела Агриппину к астрологам, сказавшим ей, что Нерон станет императором, но убьет свою мать. Пусть убьет, лишь бы правил – был ответ.

Планы касательно Нерона были безжалостными и расчетливыми, Агриппина начала вынашивать их ее до брака с Клавдием. Она решила во что бы то ни стало женить его на , дочери императора.

Однако, девушка уже была помолвлена . Из-за козней Агриппины жениха обвинили в инцесте , вскоре он покончил с собой .

Затем амбициозная мать обратилась к следующему препятствию на пути Нерона к власти: у Клавдия уже имелся наследник — его сын , рожденный . Британник был на 3 года младше Нерона, но он являлся кровью от крови императора.

Чтобы нейтрализовать мальчика, Агриппина медленно, но верно настраивала императорский двор и Сенат в свою пользу. В то же время она заменяет верных Британнику преторианцев на своих союзников.

В 50 году н.э. Агриппина убеждает Клавдия усыновить Нерона . Затем в 53 году юноша женится на дочери императора Октавии . Теперь его воспринимают как наиболее вероятного преемника .

Изначально Агриппина считала, что шансы на успех велики, стоит лишь правильно разыграть карты, в чем она преуспела. Затем оставалось лишь устранить Клавдия …

Вечером 12 октября 54 года в императорском дворце шел пир. Внезапно Клавдию стало плохо. Ночью император умирает .

Древнеримские источники сходятся на том, что это дело рук . Тацит подробно описывает, как императрица, по его словам, давно задумавшая преступление, достала яд и сделала так, чтобы его подмешали в еду Клавдию.

Писатели того времени говорят, что ядом были покрыты очень вкусные грибы. Действие отравы не проявилось сразу, поэтому лекарь – соучастник Агриппины – дежурил у кровати. Притворяясь, что помогает императору, он опустил Клавдию в горло перо, смоченное в быстродействующем яде .

Описание смерти императора – настоящая детективная история. Есть ли сомнения в том, что все организовала Агриппина? Смерть Клавдия пришлась, как нельзя кстати, он умирает в самый нужный момент . Если бы император не усыновил Нерона, его наследником стал бы Британник, юноша вот-вот должен был достичь совершеннолетия. Его судьба наверняка вызвала бы неоднозначную реакцию. Однако, сейчас уже ничего не докажешь, Клавдий всегда чревоугодничал, а грибы – довольно опасная пища.

На следующий день после смерти Клавдия сына Агриппины Нерона представили преторианцам как нового императора .

Тацит с сожалением отмечает, что важнейшие решения в стране зачастую принимались личной гвардией императора . Он пишет, что за выбором солдат следовали указы Сената, провинции подчинялись также быстро.

По всей империи люди прекрасно осознавали и одобряли то, что ключевую роль в восхождении Нерона на престол сыграла его мать. Даже в Риме, столько лет не принимавшем женщин, рвавшихся в политику, на монетах появляется изображение Агриппины и ее юного сына императора.

Нерон встал во главе страны, когда ему еще не исполнилось 17 лет. Никто не сомневался, что мать будет руководить им железной рукой. Согласно , Агриппина буквально горела жаждой незаконной власти . Биограф Светоний отмечает, что Нерон был не прочь передать ей бразды правления .

Нерон позволял Агриппине влиять на все государственные вопросы как в личных беседах, так и публично. В первый день правления он в качестве пароля для стражи выбрал фразу «лучшая из матерей», затем они вместе участвовали в торжественной процессии.

Что касается политики, то Агриппина сделала все возможное, чтобы принимать в ней активное участие. Она даже подслушивала, что говорили на заседаниях Сената , куда женщин традиционно не пускали.

Гибель Агриппины

Когда из провинции Армения прибыли послы, Агриппина пожелала сидеть рядом с императором . Тацит пишет, что все были поражены , и скандала едва удалось избежать.

Это нарушение этикета показало, что политическая власть Агриппины, в общем-то, мнимая. В реальности положение Агриппины было довольно шатким . Она уже выполнила свою главную функцию, возведя сына на престол. Теперь Агриппина полностью зависела от его капризов .

Когда юноша стал заводить друзей и любовниц, которых мать не одобряла, она начала постепенно терять контроль над сыном . Тацит пишет, что отчаянно пытаясь сохранить свое влияние на , Агриппина была готова даже вступить с ним в кровосмесительную связь .

В полдень, когда рассудок Нерона уже был затуманен вином, Агриппина часто появлялась перед опьяневшим сыном роскошно одетая и готовая к инцесту.

Все это были жесты отчаянья : власть ускользала от Агриппины.

Через год после восшествия на престол Нерон понял, что мать ему уже не нужна : ее вмешательства в государственные дела унижало и раздражало его . Светоний пишет, что юный император не выносил чересчур сурового взгляда матери .

Согласно Тациту, Агриппина попыталась подорвать его власть, создав антинероновскую фракцию . Он также добавляет, что сбору денег на реализацию коварных планов не помешала даже ее жадность.

Пока из все неординарных римлянок Агриппине одной удалось ближе всех подобраться к получению единоличной власти. Однако, сын, который должен был открыть ей путь к могуществу, обратился против матери .

Вероятно, она полагала, что начнет править практически наравне с ним. Несомненно, была очень умной женщиной, которая, как и многие другие в ее положении кусали локти, считая, что справились бы с задачей гораздо лучше мужчин. Нерон, к примеру, не отличался умом и сообразительностью, однако Агриппина недооценила его советников , вынашивавших свои планы. А они, в свою очередь, сыграли на том, как унизительно императору находиться под контролем матери.

Нерон – подросток с бунтарским духом. Он взошел на престол всего в 16 лет. Его женят на той, кто ему не нравится, а юноше хочется развлекаться. Однако, мать постоянно указывает ему, что делать. Советники же действуют более тонко: они тоже направляют его, но при этом не осуждают за любовницу, участие в скачках и т.д. Агриппине не давалась дипломатия , она никогда не шла на компромисс.

К 55 году н.э. Агриппина впадает в немилость . Нерон лишил ее личной охраны и устранил ее союзников. В конце концов он заставляет мать покинуть императорский дворец на холме Палатин. Оправданием этому послужил якобы сильный шум, который поднимали с утра ее просители. Скорее всего он просто хотел разделить Агриппину с верными ей преторианцами.

Светоний утверждает, что Нерон всячески унижал Агриппину . В Риме не нее посыпались судебные иски. Император заставил толпы собираться у ее загородного поместья и выкрикивать оскорбления.

Затем в 59 году после 5 лет правления Нерона эта вражда выходит на новый уровень. Согласно , император готовил покушение на жизнь матери .

Подробности находим у Тацита. Он пишет, что любовница специально злила Нерона, называя его подкаблучником матери . Окончательно устав от Агриппины, император задумал ее убить .

Однако, расправиться с женщиной, столько лет выживавшей в опасном мире римской политики, было не так то просто. Светоний рассказывает, что Нерон три раза пытался отравить ее и три раза терпел неудачу, потому что она успевала принять противоядие .

Затем он решил обрушить потолок в покоях матери , пока она спала, однако Агриппину предупредили.

Тацит описывает еще один план убийства, разработанный, когда мать с сыном находились на разных берегах залива недалеко от . Нерон твердо решил устранить Агриппину , но при этом он хотел, чтобы смерть выглядела как несчастный случай .

По плану он пригласил мать на ужин, а затем отправил ее домой на судне, которое должно было затонуть. Так и случилось, но Агриппине и ее подруге Аккеронии удалось выплыть.

Затем Аккерония совершила страшную ошибку : надеясь увеличить шансы на спасение, она стала кричать корабельной команде, называясь Агриппиной. Тогда ее забили насмерть.

Спасшаяся Агриппина, не поднимая шума, доплыла до берега.

Затем, согласно Тациту, послал в ее дом солдат, приказав им убить мать . Убийцы выстроились по обе стороны кровати. Сначала ударил Агриппину дубинкой по голове. Когда он склонился над кроватью, доставая кинжал, Агриппина закричала, чтобы он нанес удар во чрево. Так она и погибла .

Невзлюбившие ее историки говорят, что при жизни Агриппину ненавидели . пишет: «Все мечтали, чтобы власть этой женщины подошла к концу».

Согласно Светонию, получив весть о смерти Агриппины, Нерон возликовал . Его поздравила армия, Сенат и простой народ. Льстивые поздравления делают достижения Агриппины еще более значимыми .

Пока политическая система империи еще формировалась, Агриппина хваталась за возможности, открытые амбициозной женщине столь высокого происхождения.

Умная и безжалостная Агриппина, обладавшая политическим чутьем, стала символом новой эры . Она показала, как много могла добиться женщина в . Однако, обрести власть она сумела лишь через мужчину, своего сына.

Трагедия Агриппины состояла в том, что он не унаследовал ее таланты .

Восстания, следовавшие одно за другим, в 68 году привели его к самоубийству .

У Тацита находим, возможно, наилучшим образом сформулированный итог политических достижений Агриппины и ее страшного конца: «Она дала ему империю, но не смогла вынести его правления».

У Агриппины начались схватки. Превозмогая боль, она молила всех богов, чтобы они послали ей мальчика.- Мальчик, мальчик, мальчик, - твердила она. Мальчик - это осуществление всех ее надежд, ожиданий, всего того, чем она грезила долгими ночами и ни на минуту не забывала днем. Тело разорвала острая боль, и тут она услышала первый крик своего ребенка.- У вас сын, госпожа! - радостно воскликнула рабыня. - Сын, - устало улыбнулась женщина,- я назову его Нерон.

Этого дня она ждала девять лет. Девять долгих лет прошло с того момента, как тринадцатилетняя Агриппина, правнучка императора Августа, прозябавшая в нищете и забвении, сочеталась браком с одним из самых богатых и знатных римлян Гнеем Домицием Агенобарбом. Юная Агриппина внимательно оглядела будущего мужа, который был на тридцать лет ее старше, и решила, что он вполне подходит для осуществления ее плана. А план у нее был один.Казалось, что она родилась уже с жаждой власти.

- Я стану императрицей, я создана для трона, - твердила тщеславная девушка, с удовольствием разглядывая в зеркало свое гибкое тело, белокурые локоны и гордую посадку головы.

Но, сделав ставку на мужа, она просчиталась. Агенобарб, забияка и дебошир, любитель попоек, девок и гладиаторов, абсолютно не стремился к императорской власти. Этого она ему не простила и за несколько лет юное создание превратилось в деспотичную, злобную и язвительную жену. Между супругами разыгрывались страшные сцены. Агриппина закатывала мужу такие скандалы, что случавшиеся свидетели поначалу боялись, как бы Агенобарб не придушил скандалистку.

Но не тут-то было, колосс-муж побаивался свою хрупкую жену и относился с невольным уважением к ее характеру - еще более мерзкому, чем его собственный. Агенобарб зная нрав жены, очень опасался за свою жизнь и старался держаться подальше от Агриппины. Лишь изредка он наведывался в ее спальню для того, чтобы зачать наследника. И вот этот момент настал - у них родился сын.

- Он сделает то, что не сумел сделать ты, - сказала Агриппина, - он станет императором.

- Да, - ответил Агенобарб,- в таком случае мне жаль римлян.

И он навсегда покинул свою юную жену. Когда через два года Агенобарб умер, Агриппина не смогла сдержать радостный вздох облегчения. Теперь она свободна и может приступать к осуществлению своей мечты.

В это время на троне восседал ее брат Калигула. Калигула был юношей обворожительным и хорошо образованным, поначалу он правил вполне мудро. Но затем у него что-то случилось с головой, и Рим потонул в крови.Воздействовать на императора силой женского обаяния было бесполезно. Калигула не любил женщин. Его сердце принадлежало юному Лепиду. Через него и решила действовать Агриппина.

Она справедливо полагала, что римляне не очень опечалятся, если их безумный император скончается чуть раньше положенного срока. Лепид без колебаний пал к ногам прекрасной Агриппины. Они стали не только
любовниками, но и сообщниками. Хитрая женщина ловко водила за нос императорского наложника, уверяя, что после смерти Калигулы, он получит императорскую корону. Дело оставалось за малым - устранить Калигулу.

Агриппина отправилась к знаменитой предсказательнице Локусте. Колдунья дала ей яд. Но заговор был раскрыт. Локусту бросили в темницу, Лепида казнили, а Агриппину с маленьким Нероном отправили на Понтийские острова.

- Я вернусь! - в бессильной злобе кричала женщина.

И вернулась. Через несколько месяцев, когда Калигула погиб от рук более удачливого заговорщика Кассия Херея.
Сменивший Калигулу император Клавдий приходился Агриппине дядей и считался слабоумным. На самом деле он был не так уж и глуп, как казался, хотя и выдающимися способностями не обладал. В целом Клавдий был человек кроткий, тихий и безумно влюбленный в свою жену Мессалину. Мессалина была на сорок лет младше мужа, и ее коварный нрав был хорошо известен всему Риму.

Красавица брюнетка беззастенчиво помыкала императором и ненавидела Агриппину. Агриппина отвечала ей тем же. Обе красавицы стоили друг друга, но у Мессалины была власть. Чтобы обезвредить соперницу, она уговорила Клавдия женить племянницу. Агриппине пришлось смириться. В мужья она выбрала талантливого, богатого и безмерно в нее влюбленного оратора Пассиена.

Пассиен нежно любил жену, но, увы, он оказался абсолютно лишен честолюбия. А Агриппину не устраивало тихое семейное счастье, она стремилась к власти. И пока обстоятельства складывались не в ее пользу, посвятила себя воспитанию сына. Юного Нерона такое рвение матери, надо сказать, в восторг не приводило. Она требовала, чтобы он во всем превосходил сына Мессалины, молодого Британника, а это было не легко.

Британник был превосходным спортсменом, а несколько тучный Нерон любил музыку и поэзию. Вместо этого ему приходилось часами изнурять себя гимнастикой, скачками и прочими спортивными занятиями.

И всеже Агриппина дождалась своего часа. Императрица влюбилась в красавца Гая Силия. Об этой связи знал весь Рим. В счастливом неведении пребывал только сам Клавдий. Мессалина совершенно забыв об осторожности решила избавиться от нелюбимого мужа и сочетаться браком с любовником. Однако заговор был раскрыт не без помощи Агриппины. Силия казнили, а Мессалину втихомолку зарезали.

Сразу же после ее устранения, император стал горько оплакивать гибель любимой жены. Утешать его вызвалась Агриппина. Дело кончилось тем, чем и должно было кончится. Престарелый Клавдий влюбился в прекрасную племянницу. Однако на пути Агриппины имелась одна досадная "мелочь": она была замужем. Интриганка отправилась к Локусте и вскоре бедный Пассиен скоропостижно скончался.

Весной 49 года Клавдий и Агриппина сочетались брачными узами. Но это еще не конец истории. У Клавдия было два фаворита - Нарцисс и Паллант. Последний просто сгорал от страсти к Агриппине. Решившись, он явился к новой Августе и в обмен на любовь пообещал уговорить императора усыновить Нерона и сделать его своим наследником, в обход Британника. Агриппина приняла предложение и вскоре они стали любовниками. Несколько лет эта пара безраздельно правила Римом, а Клавдий был лишь жалкой марионеткой в их руках.

Однако второй фаворит, Нарцисс, считая себя обойденным, начал войну против молодой императрицы и стал на защиту интересов Британника. Более того, он попытался уговорить Клавдия казнить Локусту. Императрица бросилась на защиту колдуньи, а чтобы окончательно обезопасить себя решила избавиться от престарелого мужа. Яд Локусты не подвел и на этот раз и вскоре Клавдий отдал богам душу. Хитрая Агриппина, чтобы задержать Британника во дворце, кинулась в рыданиях ему на шею. А в это время верные ей преторианцы провозгласили Нерона императором.

Агриппина достигла цели, к которой стремилась всю жизнь! Однако счастья это ей не принесло. Самоуверенная мать полагала, что сын будет в ее руках еще более послушной игрушкой, чем муж. Однако 17-летний Нерон очень тяготился опекой Агриппины . Ему не нравилась навязанная матерью ему в жены холодная Октавия, а Палланта он вообще жутко ненавидел. Последнего лишили всех почестей и отправили в изгнание. Взбешенная Агриппина бросилась к сыну и в сердцах напомнила ему, кому он обязан короной и что есть еще Британник, который тоже не прочь стать императором.

Нерон побледнел, сказанных матерью в сердцах слов он не забыл. Через некоторое время Британник скоропостижно скончался. Агриппина догадалась, что дело не обошлось без Локусты и очень испугалась. Она поняла, что с ее влиянием покончено раз и навсегда. Гордая женщина удалилась в свои загородные владения. Но втайне надеялась, что сын одумается и позовет ее обратно. Может оно так бы и случилось, но Нерон влюбился в расчетливую красавицу Поппею. Власть зеленоглазой любовницы была столь велика, что Агриппина заволновалась и вернулась в Рим. Поппея учуяла в ней опасного врага и уговорила Нерона убить свою мать.

Не сразу, но Нерон согласился. Он пригласил Агриппину погостить к себе на галеру. После ужина женщина отправилась спать в каюту, где на нее упала искусно подрубленная балка. Агриппина чудом уцелела. Возвышавшийся над кроватью балдахин, смягчил удар. Она прыгнула в воду и благополучно достигла берега. Когда Нерон узнал, что его мать спаслась, он впал в ярость и испугался. Она могла с ним разделаться также, как и со всеми, кто стоял на ее пути. Быстро был состряпан ложный заговор во главе с Агриппиной. И император не дрогнувшей рукой подписал смертный приговор всем зачинщикам.

На виллу в Бауле ворвались солдаты. Не останавливаясь, они прошли в спальню Агриппины. Когда они оттуда вышли, Агриппина уже покинула сей бренный мир. Нерон оказался достойным сыном своей матери.

Людмила ГОРШКОВА

Римская империя

Ю́лия Августа Агриппи́на (лат. Iulia Agrippina ; 6 ноября , Оппид Убиор , Римская империя - ок. 20 марта , Байи , Римская империя) - дочь Германика и Агриппины Старшей , сестра Калигулы , последняя жена Клавдия , мать Нерона .

Часто - Агриппи́на Мла́дшая , с 50 года - Ю́лия Авгу́ста Агриппи́на .

Происхождение

Агриппина родилась в семье Германика, племянника и приемного сына императора Тиберия , и его жены, Агриппины Старшей. Германик был сыном Друза Старшего , брата Тиберия. Агриппина Старшая была дочерью Марка Випсания Агриппы от Юлии , дочери императора Августа .

По отцовской линии она была прямым потомком древнего патрицианского рода Клавдиев , а по материнской - относилась к всадническому роду Випсаниев.

Родилась Агриппина в Оппид Убиор (совр. Кёльн , Германия), на Рейне . До 18 года она оставалась в Германии с родителями, старшими братьями и сёстрами. В 18 году всё семейство, кроме Калигулы, вернулось в Рим , и дети были оставлены на воспитание матери Тиберия и Друза Старшего - вдовы Августа, Ливии Друзиллы . Через год её отец неожиданно умер в Антиохии .

Внучка Тиберия

Рассказывали, что однажды Агриппина спросила у прорицателей о судьбе своего сына и те ответили, что он будет царствовать, но убьёт свою мать, на что она ответила «Пусть убьёт, лишь бы царствовал».

Сестра Калигулы

В фаворе

Через небольшое время после прихода к власти, Калигула удостоил трех своих сестер - Агриппину, Юлию Друзиллу и Юлию Ливиллу особых почестей, основные из которых:

• появление трёх сестёр на монетах того времени,
• дарование сёстрам прав и свобод весталок, в том числе права просмотра игр и состязаний с лучших мест, зарезервированных для сенаторов
• публичные клятвы приносились теперь не только во имя императора, но и во имя его сестёр
• сенатские постановления начинались словами «Да сопутствует удача императору и его сёстрам…»

Причина такого отношения Калигулы к сёстрам крылась в тех отношениях, которые между ними существовали. Почти все древние историки практически единогласно заявляют, что Калигула предавался разврату со своими сёстрами, а также не противился их беспорядочным связям с другими мужчинами. Пиры на Палатинском холме, участницами которых обязательно были сёстры, часто заканчивались развратными оргиями. Замужество Агриппины не являлось препятствием к той жизни, которую она вела.

Основным её любовником был их двоюродный брат по материнской линии, муж Юлии Друзиллы, Марк Эмилий Лепид , который, также, имел любовную связь и с третьей сестрой - Юлией Ливиллой. Но вообще в то время и сама Агриппина была падка на мужчин. Возможно, что причиной того была практически полная вседозволенность. Сохранились свидетельства, что некоторое время она пыталась сделать своим любовником Сервия Сульпиция Гальбу , консула 33 года , которому в 68 году суждено было стать главным противником её сына Нерона и, свергнув его, самому стать императором. Однако Гальба остался верен своей жене, а Агриппина была прилюдно осуждена тёщей Гальбы, которая надавала ей пощечин.

В изгнании

Жена Клавдия

Племянница императора

Агриппине возвращаться было некуда. Тогда Клавдий устроил брак Агриппины с Гаем Саллюстием Пассиеном Криспом . Гай Саллюстий был в тот момент мужем Домиции Лепиды Старшей , ещё одной тётки Нерона. Также Домиция Лепида приходилась двоюродной сестрой по материнской линии самому Клавдию. Однако это не помешало ему заставить Гая Саллюстия развестись с Домицией и взять в жёны Агриппину.

Гай Саллюстий был богатый и властный человек, консул и 44 годов . Он был дальним родственником знаменитого римского историка Саллюстия , который его усыновил. Женившись на Агриппине, Пассиен Крисп, также, берёт в свой дом и малолетнего Нерона.

Женой Клавдия в эти годы была Мессалина . И хотя Агриппина практически не появлялась во дворце Клавдия и не занималась политикой, Мессалина быстро поняла, что Нерон будет серьёзным соперником в борьбе за власть с её собственным сыном - Британником .

Мессалина подсылает в дом Пассиена Криспа наёмных убийц, которые должны были задушить мальчика во время сна. Однако, по легенде, убийцы ретировались в ужасе, увидев, что сон Нерона у его подушки охраняет змея.

Силан был вынужден покончить жизнь самоубийством, Кальвина получила развод и была отправлена в изгнание. Таким образом Клавдия Октавия становилась свободной для Нерона. Позже, в 54 году , Агриппина приказала убить старшего брата Силана - Марка , чтобы оградить Нерона от мести Силанов.

Сразу же после замужества Агриппина избавилась от ещё одной кандидатуры, которая рассматривалась в качестве возможной супруги Клавдия. Это была Лоллия Паулина , которая в 38 году была полгода замужем за Калигулой. Калигула развелся с ней, поскольку посчитал её бесплодной. Паулина жила в Риме, и во времена Калигулы ей было запрещено общение с мужчинами. Агриппина обвинила её в чёрной магии. Имущество Паулины было конфисковано, а ей было приказано покинуть Италию. Отправившись в ссылку, Паулина покончила с собой.

в 50 году Агриппина уговорила Клавдия усыновить Нерона, что и было сделано. Луций Домиций Агенобарб стал именоваться Нерон Клавдий Цезарь Друз Германик. Клавдий официально признал в нём своего наследника, а также помолвил его со своей дочерью, Клавдией Октавией. Тогда же Агриппина возвратила из ссылки Сенеку , чтобы тот стал учителем молодого наследника.

В 51 году ей было даровано право появляться на публике в специальной колеснице, которой раньше пользовались только понтифики для перевозки статуй богов. В том же году, по её указанию, префектом преторианской гвардии был назначен Секст Афраний Бурр , уроженец Нарбоннской Галлии . Бурр был наставником Нерона, преданным и обязанным Агриппине человеком. Его задачей было настроить преторианцев на передачу власти после смерти Клавдия Нерону, а не Британнику.

Влияние на Клавдия у Агриппины было полное. Она лишает всех прав на власть Британника, удаляет его от двора. В 51 году она велит казнить наставника Британника, Сосебия , возмущенного её поведением, усыновлением Нерона и изоляцией Британника. 9 июня 53 года Нерон женится на Клавдии. Однако император начинает разочаровываться в браке с Агриппиной. Он вновь приближает к себе Британника и начинает готовить его к власти, все прохладнее относясь к Нерону и Агриппине. Видя это, Агриппина поняла, что единственный шанс Нерона прийти к власти - это сделать это как можно быстрее. 13 октября 54 года Клавдий умирает, съев тарелку поднесенных Агриппиной грибов. Однако некоторые античные историки говорят, что Клавдий умер естественной смертью.

После гибели Мессалины Клавдий совершенно разочаровался в женщинах. Император даже поклялся на сходке преторианцев, по свидетельству Светония, «что так как все его супружества были несчастливы, то отныне он пребудет безбрачным, а если не устоит, то пусть они заколют его своими руками».

Увы! Страшная клятва была забыта раньше, чем закончился траур по развратной, но любимой жене. На рынке невест Рима разгорелось нешуточное соперничество: «каждая выставляла на вид свою знатность, красоту и богатство как достойное основание для такого замужества» (Тацит).

Женщин, на свою беду, Клавдий любил непременно красивых. Не понимал, что природа часто уравновешивает красоту дурными наклонностями. А если красотки к тому же неглупы, то обладают исключительным коварством и, добиваясь своих целей, не останавливаются ни перед чем. Такие женщины не любят находящегося рядом мужчину, но лишь пользуются им и выбрасывают, как отработанный материал, когда в нем отпадает нужда.

Клавдий начал понимать, что все его несчастья идут от свадеб, недаром он клялся преторианцам больше не совершать подобной глупости. Однако привычка жениться оказалась сильнее страхов за свою драгоценную жизнь.

Император начал в растерянности метаться между знакомыми женщинами; засуетились и властолюбивые вольноотпущенники, обычно управляющие Римом за Клавдия. Они взяли на себя заботу о том, чтобы остывшее после смерти Мессалины брачное ложе долго не пустовало. Ведь когда человек доволен жизнью, когда у него есть все желаемое - с ним легче договариваться.

Была и вторая причина (более важная), заставившая вольноотпущенников включиться в свадебную гонку. Клавдий, по словам Тацита, не выносивший безбрачного существования, попадал под власть каждой своей супруги. Исходя из этого обстоятельства, между вольноотпущенниками разгорелся серьезный спор: Каллист желал видеть женой Клавдия Лоллию Паулину - дочь консуляра, Нарцисс выдвигал Элию Петину - уже бывшую однажды женой принцепса, Паллант поддержал Агриппину - дочь Германика.

Во какое объяснение читаем мы у Тацита.

«Нарцисс говорил о том, что Петина уже была женой принцепса, что у них общая дочь (ибо Антония родилась от нее), и что с возвращением прежней супруги в дом не будет внесено ничего нового, ибо она не станет питать обычной для мачехи неприязни к Британику и Октавии, столь близким по крови ее собственным детям. Каллист возражал, что униженная длительным разводом Петина, будучи снова взята принцепсом в жены, неизбежно возгордится; гораздо разумнее поэтому ввести в семью Лоллию, которая никогда не имела детей и, свободная по этой причине от ревности и пристрастности, заменит пасынку и падчерице родную мать. А Паллант превозносил в Агриппине более всего то, что она приведет с собой внука Германика; вполне достойно императорского семейства присоединить этого отпрыска знатного рода к потомкам Юлиев и Клавдиев и тем самым не допустить, чтобы женщина испытанной плодовитости и еще молодая унесла в другой дом славу и величие цезарей».

Меньше всего шансов было у Агриппины, ибо она приходилась родной племянницей Клавдию. Подобного рода брачный союз считался кровосмесительным и запрещался римскими законами.

Умная беспринципная Агриппина обратила в свою пользу даже препятствие на пути к цели. Клавдий, по словам Светония, «обольщенный лукавствами Агриппины, которая была дочерью его брата Германика и пользовалась своим правом на поцелуи и родственные ласки… нашел людей, которые на ближайшем заседании предложили сенату обязать Клавдия жениться на Агриппине, якобы для высшего блага государства, и дозволить подобные браки для всех, хотя до той поры они считались кровосмесительными».

Брачный сговор торопила и подкрепляла молва о том, что близость Клавдия и Агриппины вышла за пределы дозволенного. 1 января 49 года состоялась свадьба: жениху было 59 лет, его невесте - 34 года. Так римляне, всегда отличавшиеся строгостью нравов, завели у себя обычай египетских царей из династии Птолемеев. «Впрочем, - замечает Тацит, - не нашлось никого, кто бы пожелал вступить в такое супружество, кроме единственного римского всадника Алледия Севера, о котором многие говорили, что его толкнуло на это желание угодить Агриппине». Рим не торопился опускаться до морального уровня своих императоров и императриц.

Агриппине многое пришлось перетерпеть в детстве и юности. Она родилась в Германии, в городке убиев, который в 50 году переименовали в Агриппинову колонию (ныне Кельн). Ее отец - Германик (15 год до н. э. - 19 год н. э.) - был одним из самых популярных членов императорской фамилии и талантливым военачальником.

Светоний утверждает, что Тиберий всячески старался унизить Германика, «славнейшие его деяния объявлял бесполезными, а самые блистательные победы осуждал как пагубные для государства». Народ не обманешь - он боготворил Германика, что и решило его судьбу. Из той же зависти и страха Тиберий приказывает отравить приемного сына, но даже мертвый Германик преследовал императора: «были и надписи во многих местах, и непрестанные крики по ночам „Отдай Германика“». В ответ на любовь римлян даже к мертвому полководцу Тиберий жестоко расправился с женой Германика и двумя его сыновьями.

В 37 году после смерти Тиберия императором стал брат Агриппины - Калигула. Близкое родство с принцепсом не доставило Агриппине ничего, кроме издевательств и унижений. Развращенный властью недостойный потомок благородного Германика не знал меры в своих сумасбродствах. Он сделал любовницами всех своих сестер: Агриппину, Друзиллу и Ливиллу «На всех званых обедах, - пишет Светоний, - они попеременно возлежали на ложе ниже его, а его законная жена - выше его. Говорят, одну из них, Друзиллу, он лишил девственности еще подростком». Ее Калигула обожал безумно; «остальных сестер он любил не так страстно и почитал не так сильно: не раз он даже отдавал их на потеху своим любимчикам».

Когда Агриппина и Ливилла надоели брату, он осудил их «за разврат и за соучастие в заговоре против него» и сослал на Понтийские острова.

Вернуться в Рим Агриппине позволил следующий император - Клавдий. Однако Мессалина, по свидетельству Тацита, «была всегда к ней враждебна». Жена Клавдия, скорее всего, почувствовала в дочери Германика соперницу. Надо отдать должное, Мессалина была весьма умной женщиной: можно судить лишь по тому, как ловко она расправлялась с врагами руками Клавдия и с помощью мужа доставляла любовников к себе в постель. Беда в том, что здравый рассудок побеждала в ней животная страсть.

Супружеская жизнь Агриппины началась очень рано. В 13-летнем возрасте император Тиберий выдал ее замуж за «человека гнуснейшего во всякую пору жизни».

Гней Домиций Агенобарб происходил из древнейшего римского рода, и на этом его достоинства заканчивались. Светоний перечисляет некоторые поступки первого мужа Агриппины, более характерные для бешеного зверя, нежели человека. «Сопровождая по Востоку молодого Гая Цезаря, он однажды убил своего вольноотпущенника за то, что тот не хотел пить, сколько ему велели, и после этого был изгнан из ближней свиты. Но буйство его не укротилось: в одном селении по Аппиевой дороге он с разгону задавил мальчика, нарочно подхлестнув коней, а в Риме, на самом форуме, выбил глаз одному всаднику за его слишком резкую брань… Обвинялся он незадолго до кончины и в оскорблении величества, и в разврате, и в кровосмешении с сестрой своей Лепидой, но смена правителей его спасла; и он скончался в Пиргах от водянки, оставив сына Нерона от Агриппины, дочери Германика».

Луций Домиций (так назвали Нерона при появлении на свет) родился через девять месяцев после смерти Тиберия и за три месяца до смерти отца - 15 декабря 37 года. «Тотчас по его гороскопу многими было сделано много страшных догадок; пророческими были и слова отца его Домиция, который в ответ на поздравления друзей воскликнул, что от него и Агриппины ничто не может родиться, кроме ужаса и горя для человечества» (Светоний). Агриппина «обратилась к халдеям с вопросом о грядущей судьбе Нерона, и, когда ей ответили, что он будет властвовать и умертвит мать, она сказала: „Пусть убивает, лишь бы властвовал“» (Тацит).

Да! Агриппина безумно жаждала власти. И, поскольку римляне не допустили бы женщину к трону, она готова была пожертвовать собой, но приблизиться к заветной цели через сына.

Агриппина рано познала вкус власти. Маленькой девочкой она оказалась в триумфальной колеснице - праздновалась победа отца над германцами. Стоя рядом с Германиком, она принимала восторги восхищенной толпы, боготворившей ее непобедимого отца. В последующие годы Агриппина убедилась, что только самая высокая власть может ее уберечь от страданий и унижений, подобных тем, что испытывала она в годы правления Тиберия и Калигулы.

Чем сильнее жизнь била дочь Германика, тем больше она жаждала осуществить свою мечту. Когда Клавдий позволил Агриппине вернуться из ссылки, для нее уже не существовало иных целей, кроме одной, заветной; и властолюбивая женщина шла к ней, беспощадно устраняя все препятствия на пути.

По возвращении в Рим Агриппина вышла замуж за человека весьма достойного - выдающегося оратора, консула 44 года Гая Криспа Пассивна. Всем был хорош Пассиен, но он ни на шаг не приближал Агриппину к желанной власти. И блестящий оратор-острослов был безжалостно отравлен собственной женой. Имущество Гая Криспа перешло к Нерону.

Еще не успел ветер разнести пепел погребального костра Мессалины, еще забывчивый Клавдий продолжал звать к обеду казненную жену, а дочь Германика уже принялась воплощать в жизнь свой коварный план. Родственными (и не очень) поцелуями она утешала дядю, обнимая его одной рукой; второй рукой вела сына в императорскую семью.

Подробности мы находим у Тацита.

Агриппине пришла идея женить Луция на дочери Клавдия - Октавии. Ее не остановило то обстоятельство, что Октавия к этому времени была обручена с Луцием Силаном. Расторжения помолвки не составляло труда добиться «от принцепса, у которого не было других мыслей и другой неприязни, кроме подсказанных и внушенных со стороны».

Расчетливая Агриппина нашла себе могучего союзника и ловкого политика, затаившего обиду на дом Силана. То был Вителлий. Он принялся «возводить обвинения на Силана, сестра которого, красивая и своенравная Юния Кальвина, в недавнем прошлом была невесткой Вителлия». Братскую привязанность Луция Силана к Юнии угодник Агриппины «представляет кровосмесительной связью».

Агриппина Младшая (Мрамор. Начало I в.)

Клавдий «из любви к дочери с тем большей готовностью прислушивается к этим наветам о будущем зяте». Силану объявляют, что брак с Октавией не состоится, его исключают из сенаторского сословия и принуждают сложить с себя преторские полномочия. Безвинно пострадавший юноша, лишившийся по лживому обвинению всего, покончил жизнь самоубийством в день свадьбы Клавдия и Агриппины. Так кровью был отмечен день, когда Агриппина стала императрицей.

Кровавые следы Агриппина будет оставлять весьма часто. Кроме того, что новая императрица безумно желала властвовать, она отличалась исключительной мстительностью. Луцию Силану - не вовремя расставшемуся с жизнью - Агриппина отомстить не могла; отплатила его сестре: красавица Юния Кальвина была изгнана из Италии.

Как мы помним, в числе соперниц в борьбе за ложе Клавдия была Лоллия Паулина. Императрица обвинила ее в обращении к халдеям и магам; якобы с помощью колдовства Лоллия пыталась приворожить Клавдия. Не беда, что колдовство не дало результата: невезучую конкурентку приговаривают к высылке из Италии с конфискацией имущества. Но Агриппине и этого мало - «к Лоллии отправляют трибуна, дабы он принудил ее к самоубийству».

Агриппина очень строго следила за моральным обликом мужа: чтобы вызвать бешенство императрицы, достаточно было женщине с миловидной внешностью появиться около Клавдия. «Было подстроено осуждение и женщине знатного рода Кальпурнии, красоту которой похвалил принцепс, сделав это безо всякого любострастного чувства и в случайной беседе, что несколько сдержало гнев Агриппины, и она не дошла до крайних пределов мщения».

Сестра первого мужа Агриппины - Лепида - вызвала недовольство императрицы заботой о Нероне. «Лепида завлекала его юношескую душу ласками и щедротами, тогда как Агриппина, напротив, была с ним неизменно сурова и непреклонна: она желала доставить сыну верховную власть, но терпеть его властвование она не могла».

«Обвинили Лепиду в том, что посредством колдовских чар она пыталась извести жену принцепса и что, содержа в Калабрии толпы буйных рабов, нарушала мир и покой Италии». По этому наспех придуманному обвинению тетку Нерона осудили на смерть.

Агриппина совершенно открыто уничтожала тех, кто был ей не по нраву. Императрице все прощали, потому что она была дочерью боготворимого Римом Германика. Увы! Нередко бывает, что природа, отдав все благородному гению, отдыхает на детях или, того хуже, порождает чудовищ. Римляне не постигли эту истину, они продолжали поклоняться дочери Германика и его внуку.

Брак Клавдия с Агриппиной, по утверждению Тацита, «явился причиной решительных перемен в государстве: всем стала заправлять женщина, которая вершила делами Римской державы отнюдь не побуждаемая разнузданным своеволием, как Мессалина; она держала узду крепко натянутой, как если бы та находилась в мужской руке. На людях она выказывала суровость и еще чаще - высокомерие; в домашней жизни не допускала ни малейших отклонений от строгого семейного уклада, если это не способствовало укреплению ее власти. Непомерную жадность к золоту она объясняла желанием скопить средства для нужд государства».

Наслаждаясь властью, Агриппина не забывала и о будущем. Клавдий уже далеко не молод, и после его смерти самое большое в мире наследство - Римская империя - должно перейти к Британику. Естественно, Агриппина не могла допустить подобного.

На помощь опять пришел Паллант - ее преданный любовник, устроивший небывалую для Рима свадьбу племянницы и дяди. Тацит пишет: «Паллант всячески увещевал Клавдия подумать о благе Римского государства, о том, чтобы было кому поддержать Британика, пока он еще в отроческом возрасте. Ведь и при божественном Августе, невзирая на то, что он располагал опорою в лице внуков, были в силе и пасынки; да и Тиберий, имея родного сына, принял Германика в лоно своего семейства; так пусть же и он, Клавдий, приблизит к себе юношу, готового взять на себя часть лежащих на нем забот. Убежденный этими доводами, Клавдий предпочел собственному сыну Домиция, который был тремя годами старше Британика…»

Таким образом, в 50 году Клавдий усыновил Луция Домиция; согласно этому акту сын Агриппины получил имя Нерон. Одновременно Агриппина была возвеличена титулом Августы. Следующим шагом стала женитьба Нерона на дочери Клавдия - Октавии (в 53 году).

Коварная женщина заставила Клавдия отблагодарить ее любовника за оказанные услуги. Награда вольноотпущеннику была огромной - спустя 50 лет это сильно возмутило римского писателя Плиния Младшего. Вот цитата из его письма другу:

«Ты будешь смеяться, затем негодовать, затем опять смеяться, прочтя слова, которым ты не сможешь поверить, не прочтя их. Есть на тибуртинской дороге на первой миле… памятник Палланта с такой надписью: „Ему сенат за верность и преданность по отношению к патронам постановил дать преторские украшения и пятнадцать миллионов сестерций, каковой честью был он доволен“.

…эта надпись особенно напомнила мне о том, как комичны и нелепы почести, бросавшиеся иногда этому грязному подлецу, которые этот висельник осмеливался и принимать, и отвергать, и даже выставлять себя потомкам как образец воздержанности.

Какое счастье, что моя жизнь не пришлась на то время, за которое мне стыдно так, словно я жил тогда».

У Агриппины вызвали опасение возглавлявшие преторианские когорты Лузий Гета и Руфрий Крисп, «которые, по ее убеждению, были преданы памяти Мессалины и питали привязанность к ее детям». От Тацита мы знаем: она сместила этих преданных Клавдию людей привычным, проверенным способом. Агриппина «внушает мужу, что, домогаясь расположения воинов, они разлагают когорты, тогда как при единоначалии в тех же когортах установится более строгая дисциплина. Так она добилась передачи когорт в подчинение Афранию Бурру, выдающемуся военачальнику, о котором шла добрая слава, но которому, однако, было известно, кому он обязан своим назначением». Как порядочный человек, Бурр был готов выполнить любой приказ императрицы.

Пользуясь положением Августы, Агриппина выискивала себе мыслимые и немыслимые почести. Римские легионы, обращавшиеся однажды к императору с выражением благодарности и хвалы, вынуждены были воздать их и Агриппине, которая находилась за соседней трибуной. «Пребывание женщины перед строем римского войска было, конечно, новшеством и не отвечало обычаям древних, - замечает Тацит, - но сама Агриппина не упускала возможности показать, что она правит вместе с супругом, разделяя с ним добытую ее предками власть».

«Агриппина стремилась придать себе как можно больше величия: она поднялась на Капитолий в двуколке, и эта почесть, издавна воздававшаяся только жрецам и святыням, также усиливала почитание женщины, которая - единственный доныне пример - была дочерью императора, сестрой, супругою и матерью принцепсов» (Тацит).

Не всем пришлись по нраву нововведения Агриппины, ее выходки, бесцеремонность в устранении неугодных людей, вина которых была весьма сомнительна. Периодически возникавшая оппозиция мешала Агриппине в полной мере наслаждаться прелестями самого высокого положения, которого только может достичь в Риме женщина.

Неожиданно один из сенаторов в суде предъявил обвинение «главнейшей опоре» императрицы - Вителлию. Тацит пишет: «Доносчик обвинял его в оскорблении величия и намерении захватить власть, и Клавдий с готовностью поверил бы этому, если бы Агриппина скорее угрозами, нежели просьбами, не переломила его и не вынудила лишить обвинителя воды и огня: таково было желание самого Вителлия».

Когда Агриппина решила устранить Лепиду - тетку собственного сына Нерона, вдруг Нарцисс принялся противодействовать казни несчастной. Всемогущий временщик, когда-то уничтоживший Мессалину и пользовавшийся огромной властью для неблаговидных дел, теперь решил искупить вину перед Клавдием и своей совестью. Самое интересное, что Нарцисс ничего не мог приобрести, и терять ему было нечего: императрица забрала бразды правления в свои руки; в случае же, если Британик станет принцепсом, - он отомстит бывшему рабу за смерть матери. Борьба закончилась неудачно для Нарцисса; он занемог и отправился «для восстановления сил мягкой погодой и целебными водами в Синуессу».

Ранивший исцелит!

А собираясь облечь его, еще безусого подростка, в тогу совершеннолетнего - рост его уже позволял это, - он произнес:

Пусть, наконец, у римского народа будет настоящий Цезарь!

Вскоре затем он составил и завещание, скрепив его печатями всех должностных лиц. Он пошел бы и дальше, но встревоженная этим Агриппина, которую уже не только собственная совесть, но и многочисленные доносчики обличали в немалых преступлениях, опередила его».

Клавдия отравили ядом, подмешанным в его любимое лакомство - белые грибы. «Большинство сообщает, что тотчас после отравления у него отнялся язык и он, промучившись целую ночь, умер на рассвете» (Светоний).

Вряд ли соответствуют действительности сведения, что на Клавдия яд не подействовал должным образом и приходилось разными способами увеличивать дозу. Ведь для изготовления снадобья Агриппина разыскала «понаторевшую в этих делах искусницу по имени Локуста, недавно осужденную за отравления, которую еще ранее долгое время использовали как орудие самовластия» (Тацит). Любая накладка в таком деле стоила бы Локусте жизни, а она продолжала заниматься своим промыслом; императорский дом и после смерти Клавдия пользовался ее услугами.

Смерть Клавдия скрывали, «пока не обеспечили все для его преемника. Приносили обеты о его здоровье, словно он был болен, приводили во дворец комедиантов, словно он желал развлечься» (Светоний).

Новоявленная вдова позаботилась, чтобы никто и ничто не омрачили выход на историческую сцену нового императора. Тацит уточняет: «Как бы убитая горем и ищущая утешения, Агриппина сразу же после кончины Клавдия припала к Британику и заключила его в объятия; называя его точным подобием отца, она всевозможными ухищрениями не выпускала его из покоя, в котором они находились. Задержала она при себе и его сестер Антонию и Октавию…»

Наконец Анней Сенека написал для Нерона необходимые речи и заставил их выучить. «И вот в полдень, в третий день до октябрьских ид» (54 год) широко распахиваются двери дворца, и к когорте, его охранявшей, выходит Нерон в сопровождении Афрания Бурра. «Встреченного по указанию префекта приветственными кликами, его поднимают на носилках. Говорят, что некоторые воины заколебались: озираясь по сторонам, они спрашивали, где же Британик; но так как никто не призвал их к возмущению, им только и оставалось покориться. Принесенный в преторианский лагерь Нерон, произнеся подобавшую обстоятельствам речь и пообещав воинам столь же щедрые, как его отец, денежные подарки, провозглашается императором» (Тацит).

Завещание Клавдия, разумеется, уничтожили.

Возможностей у Агриппины стало больше, и об этом мы по-прежнему читаем у Тацита.

«Первым, кто при новом принципате, но без ведома Нерона, пал жертвой коварства Агриппины, был проконсул провинции Азия Юний Силан». Императрица уничтожила брата проконсула - Луция Силана - и теперь обезопасила себя от возможного возмездия. Была и другая причина: Силан также являлся праправнуком божественного Августа; убивать всех, кто причастен к первому римскому принцепсу, стало привычкой жестокой династии. Юния Силана отравили «среди пира, и притом так открыто, что это ни для кого не осталось тайною». Агриппина сделала ставку на страх, впрочем, как и всякий правитель, оказавшийся у власти не совсем законным путем.

Следующим стал Нарцисс. Приложивший немало усилий, чтобы уничтожить непредсказуемую Мессалину, он невольно расчистил путь для собственного убийцы. Его бросили в темницу, где «жестоким обращением и лишениями довели до смерти».

«И убийства подобного рода пошли бы одно за другим, - пишет Тацит, - если бы этому не воспрепятствовали Афраний Бурр и Анней Сенека… И тот и другой боролись лишь с необузданным высокомерием Агриппины, одержимой всеми страстями жестокого властолюбия и поддерживаемой Паллантом». Первые пять лет правления Нерона отличались мягкостью и даже мудростью; в этом большая заслуга Сенеки, который был воспитателя императора. Властолюбие Агриппины пытались ублажать всевозможными почестями. «Сенат постановил дать ей двоих ликторов и назначил ее жрицей Клавдия, одновременно определив ему цензорские похороны и вслед за тем обожествление» (Тацит). Так убийца бога стала его жрицей.

Но Агриппина, сжигаемая своим главным пороком, постоянно переходила рамки дозволенного. Однажды Нерон принимал армянских послов. Мать бесцеремонно вошла в комнату и направилась к трону, занимать который имел право только принцепс. Спас положение Сенека. «Когда все оцепенели… он предложил принцепсу пойти навстречу подходившей к возвышению матери. Так под видом сыновней почтительности удалось избегнуть бесчестья».

Нерон взрослел и не только не нуждался в опеке матери, но и тяготился ею. Понимала и Агриппина, что теряет влияние на сына. Она пыталась вернуть его самыми безумными способами. «Подстрекаемая неистовой жаждой во что бы то ни стало удержать за собой могущество, Агриппина дошла до того, что в разгар дня, и чаще всего в те часы, когда Нерон бывал разгорячен вином и обильной трапезой, представала перед ним разряженною и готовой к кровосмесительной связи: ее страстные поцелуи и предвещавшие преступное сожительство ласки стали подмечать приближенные», - сообщает Тацит.

Нерон (Мрамор. 50-е гг.)

О связи матери и сына, более близкой, чем полагалось родством, говорит и Светоний: «уверяют даже, будто разъезжая в носилках вместе с матерью, он предавался с нею кровосмесительной похоти, о чем свидетельствовали пятна на одежде».

Сенека противопоставил оружию Агриппины свое, более мощное - то была юная вольноотпущенница Акте. Бывшая рабыня «роскошью пиршеств и полными соблазна тайными встречами успела окончательно пленить принцепса». Конечно, Нерон потерял всякий интерес к немолодому телу матери.

Связь императора тщательно скрывалась, но разве можно подобное утаить от Агриппины? Умная женщина умело спрятала свои истинные чувства и предприняла шаги, неожиданные даже для Нерона. По свидетельству Тацита, она «стала окружать его лаской, предлагать ему воспользоваться ее спальным покоем и содействием, с тем чтобы сохранить в тайне те наслаждения, которых он добивался со всей неудержимостью первой молодости и к тому же наделенный верховной властью. Больше того, она признавалась, что была к нему излишне суровой, и предоставляла в его полное распоряжение свое состояние, лишь немногим уступавшее императорскому, и если ранее не знала меры в обуздании сына, то теперь была столь же неумеренно снисходительной».

Идя на такие жертвы, Агриппина надеялась на взаимность - естественно, не на физическую близость, ибо ее многочисленные связи с мужчинами были лишь ступеньками на пути к заветной цели, и не более того.

Увы, мать не дождалась от сына столь же широкого жеста. Нерон отобрал платья и драгоценности, «которыми блистали жены и матери принцепсов», и послал их матери. Щедрость сына, от которой пришла бы в восторг любая женщина, очень разочаровала Агриппину. Она заявляет, что (по Тациту) «этим подарком сын не только не преумножил ее нарядов и украшений, но напротив, отнял у нее все остальное, ибо выделил ей лишь долю того, чем владеет и что добыто ее стараниями».

Были и другие последствия попытки Агриппины договориться полюбовно. Нерон понял, откуда у матери состояние, сопоставимое с императорской казной, и властной рукой закрыл источник его пополнения. Он «отстранил от заведования финансовыми делами Палланта, который, будучи приставлен к ним Клавдием, распоряжался ими как полноправный хозяин». Любовник матери и - по совместительству - главный финансист империи покинул дворец «в сопровождении целой толпы приближенных».

Удар был настолько силен, что Агриппина при встрече с сыном от возмущения потеряла рассудок. Всю жизнь она с изощренной жестокостью расчищала путь к трону, и… Агриппина не могла поверить: дорогу ей преградил собственный сын. Через интриги и кровь, рискуя жизнью и позабыв о чести, Агриппина виртуозно доставила сыну высшую власть, а он пожелал один править Римом, отстранив мать от этого хлопотного занятия.

В порыве бешенства дочь Германика произнесла самую страшную угрозу. Она заявила принцепсу, что «Британик уже подрос, что он кровный сын Клавдия и достоин того, чтобы унаследовать отцовскую власть, которою пользуется, чтобы обижать мать, усыновленный отпрыск чужого рода. Она не возражает против того, чтобы люди узнали правду обо всех бедствиях несчастной семьи и, прежде всего, - о ее кровосмесительном браке и об отравлении ею Клавдия. Но попечением богов и ее предусмотрительностью жив и невредим ее пасынок. Она отправится вместе с ним в преторианский лагерь, и пусть там выслушают, с одной стороны, дочь Германика, а с другой - калеку Бурра и изгнанника Сенеку, которые тщатся увечной рукой и риторским языком управлять родом людским. Она простирала руки, понося Нерона и выдвигая против него одно обвинение за другим, взывала к обожествленному Клавдию, к пребывавшим в подземном царстве теням Силанов, вспоминала о стольких напрасно свершенных ею злодеяниях». Вот так Тацит описывает реакцию Агриппины. Напоминание о Британике не было пустым звуком. Слишком хорошо Нерон знал собственную мать, ее неуемную жажду власти. Агриппина готова была править, прикрываясь именем любого мужчины: для нее не имело большого значения, будет это сын или пасынок.

Задуматься над судьбой подраставшего Британика заставил Нерона и недавний случай.

Тацит рассказывает:

«В дни праздника Сатурналий среди прочих забав со сверстниками они затеяли игру, участники которой тянули жребий, кому из них быть царем, и он выпал Нерону. Всем прочим Цезарь отдал различные приказания, которые можно было легко и безо всякого стеснения выполнить; но когда он повелел Британику подняться со своего места и, выйдя на середину, затянуть по своему выбору песню, рассчитывая, что мальчик, не привыкший даже к трезвому обществу, не говоря уже о хмельном сборище, смешается и будет всеми поднят на смех, - тот твердым голосом начал песнь, полную иносказательных жалоб на то, что его лишили родительского наследия и верховной власти. Эти сетования Британика возбудили к нему сочувствие… И Нерон, поняв, что к нему относятся неприязненно, еще сильнее возненавидел Британика».

Попыткой испугать Нерона Агриппина подписала окончательный приговор несчастному сыну Клавдия. Свое первое убийство Нерон совершил без малейших угрызений совести и колебаний. Сенека, долгие годы учивший его добродетели, лишь на время усыпил страшные гены, доставшиеся Нерону от родителей. Император тотчас же вызвал небезызвестную Локусту и потребовал самого сильного яда.

Юношу отравили во время обеда, в присутствии самых близких родственников. Все кушанья и напитки Британика перед употреблением проверял специальный раб, но Нерон обошел и эту помеху.

Послушаем Тацита.

«Еще безвредное, но недостаточно остуженное и уже отведанное рабом питье передается Британику; отвергнутое им как чрезмерно горячее, оно разбавляется холодной водой с разведенным в ней ядом, который мгновенно проник во все его члены, так что у него разом пресеклись голос и дыхание. Сидевших вокруг него охватывает страх, и те, кто ни о чем не догадывался, в смятении разбегаются, тогда как более проницательные замирают, словно пригвожденные каждый на своем месте, и вперяют взоры в Нерона. А он, не изменив положения тела, все так же полулежа… говорит, что это дело обычное, так как Британик с раннего детства подвержен падучей… Но в чертах Агриппины мелькнули такой испуг и такое душевное потрясение, несмотря на ее старание справиться с ними, что было очевидно, что для нее, как и для сестры Британика Октавии, случившееся было полной неожиданностью; ведь Агриппина отчетливо понимала, что лишается последней опоры, и что это братоубийство - прообраз ожидающей ее участи.

Одна и та же ночь видела умерщвление и погребальный костер Британика, ибо все необходимое для его скромно обставленных похорон было предусмотрено и припасено заранее».

«Локуста же за сделанное дело получила и безнаказанность, и богатые поместья, и даже учеников», - уточняет Светоний. Ученики отравительнице будут весьма кстати: механизм убийств, запущенный в сознании Нерона, требовал все новых и новых жертв - и, естественно, ядов для них.

Война между матерью и сыном не закончилась со смертью Британика. Агриппина поняла после этого случая, что сын вырос и стал точным подобием матери. Она начала бояться Нерона, но гнев и обида были сильнее страха. Дочь Германика, как показывает Тацит, действовала по многим направлениям: «она расточала заботу и ласку Октавии, часто устраивала тайные совещания со своими друзьями и с жадностью, превосходившей ее врожденную страсть к стяжательству, где только могла, добывала деньги; она обходительно принимала трибунов и центурионов, окружала почетом уцелевших представителей старой знати, превознося их славные имена и доблесть, как если бы приискивала вождя и привлекала приверженцев».

Ответные удары Нерона оказывались неизменно сильнее: он отнял у матери германцев, приставленных к ней в качестве телохранителей, а затем и вовсе удалил ее из императорского дворца.

Находившуюся в опале Агриппину никто не посещал, «кроме нескольких женщин, побуждаемых к этому, может быть, любовью, а может быть, и ненавистью». Одна из них, Юния Силана, донесла Нерону, что мать скорбит о смерти Британика и замышляет государственный переворот. Нерон, разгоряченный вином, хотел немедленно умертвить мать. «Цезаря удалось удержать от этого шага не раньше, чем Бурр дал ему обещание, что, если подтвердится ее виновность, он распорядится предать ее смерти; но всякому, а тем более матери, должна быть дана возможность представить свои оправдания».

Матери и сыну стало тесно на одной планете, они не могли существовать вместе, ибо нуждались в одной вещи, которую делить друг с другом не желали. «Нерон стал избегать встреч с нею наедине» и радовался, когда мать «отправлялась в загородные сады Тускула или Анция». В конце концов, Агриппина стала его тяготить, «где бы она ни находилась».

Принять окончательное решение помогла новая любовница Нерона - Поппея Сабина. Женщина эта была прежде всего удивительна тем, что прекрасно чувствовала себя в жестоком, продажном, полном интриг мире. Хотя чему удивляться: она была ярким порождением эпохи. В том числе и поэтому знаменитая куртизанка заслуживает, чтобы о ней было сказано несколько слов.

«У этой женщины было все, кроме честной души, - пишет Тацит. - Мать ее, почитавшаяся первой красавицей своего времени, передала ей вместе со знатностью и красоту; она располагала средствами, соответствовавшими достоинству ее рода; речь ее была любезной и обходительной, и вообще она не была обойдена природной одаренностью. Под личиной скромности она предавалась разврату. В общественных местах показывалась редко и всегда с полуприкрытым лицом - то ли чтобы не насыщать взоров, то ли, может быть, потому, что это к ней шло. Никогда не щадила она своего доброго имени, одинаково не считаясь ни со своими мужьями, ни со своими любовниками; никогда не подчинялась она ни своему, ни чужому чувству, но где предвиделась выгода, туда и несла свое любострастие».

Отон - муж Поппеи и близкий друг Нерона - в беседах часто восторгался красотой и прочими прелестями собственной жены. На свою беду он возбудил интерес принцепса к Поппее и очень скоро стал лишним в Риме; его назначили наместником Лузитании.

Поппея Сабина - это не безропотная Акте или Агриппина, стремившаяся при случае запрыгнуть в носилки Нерона. Она играла с императором, всегда привыкшим получать желаемое, как кошечка со львом. Она открыто издевалась над влюбленным принцепсом и при этом зорко следила, чтобы он не вышел из-под ее власти.

Описание опасной игры Поппеи Сабины есть у Тацита.

«Поппея пускает в ход лесть и свои чары и, притворившись, будто покорена красотою Нерона и не в силах противиться нахлынувшей на нее страсти, сразу увлекает его; затем, когда любовь захватила его, она стала держать себя с ним надменно и властно и, если он оставлял ее у себя свыше одной или двух ночей, заявляла ему, что она замужняя женщина и не желает расторгнуть брак, плененная образом жизни Отона, с которым никто не может сравниться: у него возвышенная душа и неподражаемое умение держаться с достоинством; в нем она видит все качества прирожденного властителя; а Нерон, опутанный наложницею-рабыней и привычкою к Акте, из этого сожительства по образу и подобию презренных рабов не извлек ничего, кроме грязи и низости».

Страсть Нерона к Поппее «день ото дня становилась все пламенней, а она, не надеясь при жизни Агриппины добиться его развода с Октавией и бракосочетания с нею самой, постоянно преследовала его упреками, а порой и насмешками, называя обездоленным сиротой, покорным чужим велениям и лишенным не только власти, но и свободы действий». Поппея угрожала вернуться к Отону, если Нерон не способен избавиться от влияния матери и доставить ей брачный венец. «Таким и подобным этим речам, подкрепляемым слезами и притворством любовницы, никто не препятствовал, ибо всем хотелось, чтобы могущество Агриппины было подорвано, но никто вместе с тем не предвидел, что ненависть доведет сына до умерщвления матери».

Убивали Агриппину долго. Три раза Нерон пытался ее отравить, «пока не понял, что она заранее принимает противоядие» (это свидетельство Светония).

Найти другой способ убийства матери принцепса оказалось делом нелегким: Нерон хотел, чтобы смерть ее выглядела естественной и не возбудила никаких подозрений.

Тацит пишет:

«Наконец вольноотпущенник Аникет, префект мизенского флота и воспитатель Нерона в годы его отрочества, ненавидевший Агриппину и ненавидимый ею, изложил придуманный им хитроумный замысел. Он заявил, что может устроить на корабле особое приспособление, чтобы, выйдя в море, он распался на части и потопил ни о чем не подозревающую Агриппину».

Нерон не только одобрил план, но и принял живейшее участие в его реализации. В марте 59 года он пригласил мать в Байи, где проходили празднества в честь богини Минервы. Предварительно Нерон пустил слух о своем желании примириться с матерью; в послании к ней раскаявшийся сын писал, что «следует терпеливо сносить гнев родителей и подавлять в себе раздражение». Верила или не верила Агриппина, но от предложения принцепса отказаться не могла.

Нерон лично встретил мать на берегу, взял ее за руку, обнял и отвел на свою приморскую виллу… Перед отъездом он пригласил мать на ужин. Ласковость сына, его предупредительность рассеяли страхи Агриппины, но более всего подкупило то, что принцепс поместил мать за столом выше себя. Это Агриппина восприняла не просто как знак внимания; и властолюбивая женщина согласилась подняться на блистающий нарядным убранством корабль, который предложил заботливый сын.

Провожая мать, Нерон «долго, не отрываясь, смотрит ей в глаза и горячо прижимает ее к груди, то ли чтобы сохранить до конца притворство или, быть может, потому, что прощание с обреченной им на смерть матерью тронуло его душу, сколь бы зверской она ни была».

«Но боги, словно для того, чтобы злодеяние стало явным, послали звездную ночь с безмятежно спокойным морем, - сообщает подробности покушения Тацит. - Корабль не успел далеко отойти; вместе с Агриппиною на нем находились только двое из ее приближенных - Креперей Галл, стоявший невдалеке от кормила, и Ацеррония, присевшая в ногах у нее на ложе и с радостным возбуждением говорившая о раскаянии ее сына и о том, что она вновь обрела былое влияние, как вдруг по данному знаку обрушивается отягченная свинцом кровля каюты, которую они занимали. Креперей был ею задавлен и тут же испустил дух, а Агриппину с Ацерронией защитили высокие стенки ложа, случайно оказавшиеся достаточно прочными, чтобы выдержать тяжесть рухнувшей кровли. Не последовало и распадения корабля, так как при возникшем на нем всеобщем смятении очень многие непосвященные в тайный замысел помешали тем, кому было поручено привести его в исполнение.

Тогда гребцам отдается приказ накренить корабль на один бок и таким образом его затопить; но и на этот раз между ними не было необходимого для совместных действий единодушия, и некоторые старались наклонить его в противоположную сторону, так что обе женщины не были сброшены в море внезапным толчком, а соскользнули в него. Но Ацерронию, по неразумию кричавшую, что она Агриппина, и призывавшую помочь матери принцепса, забивают насмерть баграми, веслами и другими попавшими под руку корабельными принадлежностями, тогда как Агриппина, сохранявшая молчание и по этой причине неузнанная (впрочем, и она получила рану в плечо), сначала вплавь, потом на одной из встречных рыбачьих лодок добралась до Лукринского озера и была доставлена на свою виллу».

Агриппина, конечно, поняла, по чьей воле «у самого берега не гонимый ветром и не наскочивший на скалы корабль стал разрушаться сверху, словно наземное сооружение». Мужественная и умная дочь Германика решила, что единственное средство избежать нового покушения или, по крайней мере, отсрочить его - это сделать вид, что она ни о чем не догадывается.

Агриппина посылает к Нерону вольноотпущенника Агерина с известием, что судно потерпело кораблекрушение, но «по милости богов и хранимая его счастьем она спаслась от почти неминуемой гибели».

Принцепс находился в большем смятении, чем спасшаяся чудом Агриппина: он-то ожидал вести о смерти матери. Нерон не сомневался, что мать знает имя виновника своих несчастий. «Помертвев от страха, он восклицает, что охваченная жаждою мщения, вооружив ли рабов, возбудив ли против него воинов или воззвав к сенату и народу, она вот-вот прибудет, чтобы вменить ему в вину кораблекрушение, свою рану и убийство друзей: что же тогда поможет ему, если чего-нибудь не придумают Бурр и Сенека».

Да! Нерон обращается к честнейшему главе преторианцев, которого назначила на эту должность Агриппина; обращается к философу-учителю, который мечтал, что его воспитанник будет самым справедливым и гуманным монархом; обращается с просьбой помочь ему стать матереубийцей.

И благородный воин, и гуманист-философ сходятся во мнении, что дело зашло слишком далеко, и, «если не упредить Агриппину, ничто не убережет Нерона от гибели. Наконец Сенека, набравшись решимости, взглянул на Бурра и обратился к нему с вопросом, можно ли отдать приказ воинам умертвить Агриппину. Тот ответил, что преторианцы связаны присягою верности всему дому Цезарей и, помня Германика, не осмелятся поднять руку на его дочь: пусть Аникет выполняет обещанное».

Так морякам поручили исправлять недоделки в работе. Попутно решают обвинить Агерина, посланца Агриппины, в попытке покушения на принцепса; ему подбрасывают под ноги меч, а затем приказывают заключить его в оковы.

«Между тем распространяется весть о несчастном случае с Агриппиной, и всякий, услышав об этом, бежит на берег, - рассказывает Тацит о последнем акте трагедии Агриппины. - Одни подымаются на откосы береговых дамб, другие вскакивают в ближайшие лодки; иные, насколько позволял рост, входят в воду, некоторые протягивают вперед руки; сетованиями, молитвенными возгласами, растерянными вопросами и сбивчивыми ответами оглашается все побережье; стеклась несметная толпа с факелами, и когда стало известно, что Агриппина жива, собравшиеся вознамерились пой-ти к ней с поздравлениями, но при виде появившегося и пригрозившего им воинского отряда рассеялись.

Аникет, расставив вокруг виллы вооруженную стражу, взламывает ворота и, расталкивая встречных рабов, подходит к дверям занимаемого Агриппиною покоя; возле него стояло несколько человек, остальных прогнал страх перед ворвавшимися. Покой был слабо освещен - Агриппину, при которой находилась только одна рабыня, все больше и больше охватывает тревога: никто не приходит от сына, не возвращается и Агерин: будь дело благополучно, все шло бы иначе; а теперь - пустынность и тишина, внезапные шумы - предвестия самого худшего.

Когда и рабыня направилась к выходу, Агриппина промолвив: «И ты меня покидаешь», - оглядывается и, увидев Аникета с сопровождавшими его триерархом Геркулеем и флотским центурионом Обаритом, говорит ему, что если он пришел проведать ее, то пусть передаст, что она поправилась; если совершить злодеяние, то она не верит, что такова воля сына: он не отдавал приказа об умерщвлении матери. Убийцы обступают тем временем ее ложе; первым ударил ее палкой по голове триерарх. И когда центурион стал обнажать меч, чтобы ее умертвить, она, подставив ему живот, воскликнула: «Поражай чрево!» - и тот прикончил ее, нанеся ей множество ран.

Ее тело сожгли той же ночью с выполнением убогих погребальных обрядов; и пока Нерон сохранял верховную власть, над ее останками не был насыпан могильный холм, и место погребения оставалось неогражденным. В дальнейшем попечением ее домочадцев ей была сооружена скромная гробница близ Мизенской дороги и виллы диктатора Цезаря…»

«Но лишь по свершении этого злодеяния Цезарь постиг всю его непомерность, - уверяет нас Тацит. - Неподвижный и погруженный в молчание, а чаще мечущийся от страха и наполовину безумный, он провел остаток ночи, ожидая, что рассвет принесет ему гибель».

То были не муки совести, но страх наказания за одно из самых тяжких в Риме преступлений - матереубийство. Однако наступившее утро не принесло Нерону ничего ужасного. Наоборот, явившиеся к нему по наущению Бурра центурионы и трибуны, поздравляли принцепса «с избавлением от неожиданной опасности, с раскрытием преступного умысла матери». Оказывается, за ночь Сенека придумал историю, объясняющую смерть Агриппины, и даже написал для Нерона речь по этому поводу. Согласно фантазиям философа, Агриппина пыталась убить сына и подослала вольноотпущенника Агерина; тот был застигнут с мечом в руке при попытке совершить убийство. Агерин во всем признался, и Агриппина, «якобы осужденная собственной совестью за покушение на злодеяние… сама себя предала смерти».

По сообщению Светония, Нерон «не раз признавался, что его преследует образ матери и бичующие Фурии с горящими факелами». Угрызения совести? Нет, скорее всего, сумасшествие - чем и будут годы правления Нерона после гибели матери. Тацит сообщает: «Он торжественно поднялся на Капитолий, возблагодарил богов и вслед за тем безудержно предался всем заложенным в нем страстям, которые до этой поры если не подавляло, то до известной степени сдерживало уважение к матери, каково бы оно ни было».

В 62 году поменялось окружение Нерона. Не стало Афрания Бурра: неясно - умер он сам либо был отравлен. Поскольку император больше не намеревался править по законам совести и общественной пользы, отпала всякая нужда и в Сенеке. Сначала философа изгоняют из Палатинского дворца, а затем воспитанник посылает учителю повеление расстаться с жизнью.

Вместо Бурра преторианские когорты возглавил Софоний Тигеллин, «привлекший Нерона своим общеизвестным распутством». Он и стал помощником принцепса во многих преступлениях, где требовались особый цинизм и равнодушие к человеческим страданиям.

Одно из преступлений поражает своим кощунством и кажется ужаснее матереубийства, потому что совершено против невинного человека, долгие годы терпевшего издевательства Нерона. Речь идет о жене принцепса - Октавии, которая после смерти Агриппины стала последним препятствием для властолюбивой Поппеи Сабины.

Нерон, «увидев, что все его преступления принимаются как выдающиеся деяния… изгоняет Октавию, объявив, что она бесплодна, и тотчас же сочетается браком с Поппеей». Новой жене мало удалить Октавию - она желает ее уничтожить.

Поппея принуждает одного из слуг Октавии, как пишет Тацит, «обвинить ее в прелюбодейной связи с рабом. И измышляется, что с нею сожительствовал раб по имени Эвкер, родом александриец, искусный флейтист. По этому делу подвергались допросам рабыни, и некоторые из них были настолько истерзаны пыткой, что подтвердили подлый навет; большинство, однако, отстаивало безупречность целомудрия своей госпожи, и одна из них заявила требовавшему от нее лживого показания Тигеллину, что женские органы Октавии чище, чем его рот.

И все-таки Октавию под предлогом развода сначала удаляют из императорского дворца, отдав ей во владение дом Бурра, поместья Плавта - дары, не сулившие ничего хорошего, - а затем высылают в Кампанию, где держат под стражей. Ее судьба вызывает частые и откровенные сетования в народе, который менее осторожен и которому по причине ничтожества его положения угрожает меньше опасностей».

Среди римлян распространился слух, что Нерон раскаялся в своем поступке и снова признал Октавию своей супругой. Возник стихийный бунт, доставивший немало неприятных минут Нерону и Поппее.

«И вот ликующие римляне поднимаются на Капитолий и наконец снова обращают к богам благодарственные молитвы, - повествует Тацит. - Повергнув статуи Поппеи, они приносят на плечах изображения Октавии, осыпают их цветами, устанавливают на форуме и в храмах. Затем толпа направляется воздать хвалу принцепсу». Так как Нерон не собирался возвращать Октавию, то послал на толпы римлян преторианцев с плетями и оружием.

Народ разогнали, статуи Поппеи вернули на прежние места, но спокойствие в сердце Поппеи вернуть не могли. «Она, всегда неистовая в гневе, а на этот раз и объятая страхом, как бы толпа не предалась еще большим бесчинствам, и народные волнения не произвели перемены в Нероне, припадает к его коленям» и просит ее защитить. На языке коварной куртизанки «защитить» - значит убить Октавию.

Одно дело развестись с женой, совсем другое - убить дочь императора Клавдия. Здесь повод должен быть более значительный, чем придуманное наспех прелюбодеяние с рабом. Опять на помощь пришел убийца Агриппины - Аникет, стоявший во главе Мизенского флота. Теперь несчастную Октавию обвиняют в прелюбодеянии и попытке государственного переворота: она, «дабы располагать флотом, соблазнила его префекта».

Октавию заключают на острове Пандатерии - своеобразной тюрьме для женщин из самого высшего римского общества.

Послушаем рассказ Тацита.

«Ни одна изгнанница не вызывала большего сострадания у тех, которые еще помнили, как Тиберием была сослана Агриппина, еще свежее в памяти была судьба Юлии, сосланной Клавдием. Но и та и другая подверглись изгнанию, достигнув зрелого возраста: они обе испытали радости жизни, и безотрадное настоящее облегчалось для них воспоминанием о былой, лучшей, доле. А для Октавии день свадьбы сразу же стал как бы днем ее похорон: она вступила в супружество, не принесшее ей ничего, кроме скорби: посредством яда у нее был отнят отец, а вскоре после того и брат; затем над госпожою взяла верх рабыня; потом Нерон, вступив в брак с Поппеей, тем самым обрек свою прежнюю жену гибели, и, наконец, - последнее обвинение, которое тягостней самой гибели.

Так в окружении центурионов и воинов томилась еще не достигшая двадцатилетнего возраста молодая женщина, уже, как предвещали ее несчастья, исторгнутая из жизни, но еще не нашедшая даруемого смертью успокоения. Прошло немного дней, и ей объявляют, что она должна умереть… Ее связывают и вскрывают ей вены на руках и ногах; но так как стесненная страхом кровь вытекала из надрезанных мест слишком медленно, смерть ускоряют паром в жарко натопленной бане. К этому злодеянию была добавлена еще более отвратительная свирепость: отрезанную и доставленную в Рим голову Октавии показали Поппее».

Еще одного знакомого нам человека Нерон умертвил ядом в том же 62 году - это был Паллант, бывший главный финансист империи и любовник Агриппины.

Месть за кровь Октавии к Поппее Сабине пришла от собственного мужа Нерона. «На Поппее, - пишет Светоний, - он женился через двенадцать дней после развода с Октавией и любил ее безмерно; но и ее он убил, ударив ногой, больную и беременную, когда слишком поздно вернулся со скачек, а она его встретила упреками».

От Поппеи у Нерона родилась дочь Клавдия Августа, но она умерла еще в младенчестве. Светоний сообщает, что «пасынка своего Руфрия Криспина, сына Поппеи, он велел его рабам во время рыбной ловли утопить в море, так как слышал, что мальчик, играя, называл себя полководцем и императором».

После Поппеи Нерон женился на Статилии Мессалине: «чтобы получить ее в жены, он убил ее мужа Аттика Вестина, когда тот был консулом» (Светоний). Но женами Нерон не ограничивался, свидетельства чему есть у Светония.

«Мало того что жил он и со свободными мальчиками и с замужними женщинами: он изнасиловал даже весталку Рубрию. С вольноотпущенницей Актой он чуть было не вступил в законный брак, подкупив несколько сенаторов консульского звания поклясться, будто она из царского рода. Мальчика Спора он сделал евнухом и даже пытался сделать женщиной: он справил с ним свадьбу со всеми обрядами, с приданым и с факелами, с великой пышностью ввел его в свой дом и жил с ним как с женой…

А собственное тело он столько раз отдавал на разврат, что едва ли хоть один его член остался неоскверненным. В довершение он придумал новую потеху: в звериной шкуре он выскакивал из клетки, набрасывался на привязанных к столбам голых мужчин и женщин и, насытив дикую похоть, отдавался вольноотпущеннику Дорифору: за этого Дорифора он вышел замуж, как за него - Спор, крича и вопя, как насилуемая девушка».

Сексуальные фантазии Нерона были детскими шалостями в сравнении с его основным увлечением: больше всего на свете он любил убивать. Безумец уничтожил всех своих родственников, опасаясь соперничества за трон. Светоний сообщает: «Вольноотпущенников, богатых и дряхлых, которые были когда-то помощниками и советниками при его усыновлении и воцарении, он извел отравою, поданной в пище или в питье.

С неменьшей свирепостью расправлялся он и с людьми чужими и посторонними».

Пресытившись одиночными смертями, Нерон придумал коллективное бедствие для Рима, «самое страшное и беспощадное изо всех, какие довелось претерпеть этому городу от неистовства пламени» (Тацит). «Словно ему претили безобразные старые дома и узкие кривые переулки, он поджег Рим настолько открыто, что многие консуляры ловили у себя во дворах его слуг с факелами и паклей, но не осмеливались их трогать» (Светоний).

«Шесть дней и семь ночей, - рассказывает Светоний, - свирепствовало бедствие, а народ искал убежища в каменных памятниках и склепах. Кроме бесчисленных жилых построек, горели дома древних полководцев, еще украшенные вражеской добычей, горели храмы богов, возведенные и освященные в годы царей, а потом - пунических и галльских войн, горело все достойное и памятное, что сохранилось от древних времен. На этот пожар он смотрел с Меценатовой башни, наслаждаясь, по его словам, великолепным пламенем, и в театральном одеянии пел „Крушение Трои“».

Пожар 64 года уничтожил большую часть города. «Из четырнадцати концов, на которые делится Рим, четыре остались нетронутыми, три были разрушены до основания; в прочих семи сохранились лишь ничтожные остатки обвалившихся и полусожженных строений», - констатирует Тацит.

Как и подозревали, пожар был нужен Нерону, чтобы освободить территорию для строительства нового города, который должен был прославить имя императора.

Осуждение звучит в словах Тацита.

«Используя постигшее родину несчастье, Нерон построил себе дворец, вызывавший всеобщее изумление не столько обилием пошедших на его отделку драгоценных камней и золота - в этом не было ничего необычного, так как роскошь ввела их в широкое употребление, - сколько лугами, прудами, разбросанными, словно в сельском уединении, тут лесами, там пустошами, с которых открывались далекие виды, что было выполнено под наблюдением и по планам Севера и Целера, наделенных изобретательностью и смелостью в попытках посредством искусства добиться того, в чем отказала природа, и в расточении казны принцепса».

Грандиозные проекты Нерона требовали много денег, а «между тем денежные поборы опустошили Италию, разорили провинции… Добыча была взята и с богов, ибо храмы в Риме были ограблены и у них отобрали золото, которое во все времена жертвовал им римский народ, празднуя триумфы, и по обету, в дни благоденствия и в страхе перед опасностями» (Тацит). В Греции и Азии из храмов изымались не только дары, но и статуи богов.

Тем временем по империи настойчиво ползут слухи, что именно Нерон приказал сжечь Рим; вот тут испугался принцепс, не имевший страха перед бессмертными богами. Необходимо было срочно найти виновных: ими Нерон объявил людей, поклонявшихся новому богу.

«И вот Нерон, чтобы побороть слухи, приискал виноватых и предал изощреннейшим казням тех, кто своими мерзостями навлек на себя всеобщую ненависть, и кого толпа называла христианами, - пишет язычник Тацит. - Христа, от имени которого происходит это название, казнил при Тиберии прокуратор Понтий Пилат; подавленное на время это зловредное суеверие стало вновь прорываться наружу, и не только в Иудее, откуда пошла эта пагуба, но и в Риме, куда отовсюду стекается все наиболее гнусное и постыдное и где оно находит приверженцев.

Итак, сначала были схвачены те, кто открыто признавал себя принадлежащими к этой секте, а затем по их указаниям и великое множество прочих, изобличенных не столько в злодейском поджоге, сколько в ненависти к роду людскому. Их умерщвление сопровождалось издевательствами, ибо их облачали в шкуры диких зверей, дабы они были растерзаны собаками, распинали на крестах, или обреченных на смерть в огне поджигали с наступлением темноты ради ночного освещения. Для этого зрелища Нерон предоставил свои сады… И, хотя на христианах лежала вина и они заслужили самой суровой кары, все же эти жестокости пробуждали сострадание к ним, ибо казалось, что их истребляют не в видах общественной пользы, а вследствие кровожадности одного Нерона».

Гонения на христиан подтверждаются церковным историком Евсевием Кесарийским (около 264 года - 340 год):

«Когда власть Нерона окрепла, он устремился к делам нечестивым и восстал на веру в Бога Вседержителя. Писать о всех мерзостях, на которые он был способен, не наша задача, да и многие оставили очень подробные рассказы о нем; кому любопытно, может ознакомиться с грубостью и безумием этого нелепого человека, безрассудно погубившего тьму людей, не щадившего по своей кровожадности ни родных, ни друзей: он погубил мать, братьев и жену, словно злейших своих врагов, предав их различной смерти. Недоставало ему одного: стать первым императором - гонителем веры в Бога…

Итак, этот первый среди властителей богоборец горделиво поднял руку на апостолов. Рассказывают, что Павел при нем был обезглавлен в самом Риме, а Петр распят…»

Нерон вошел во вкус убийств и не собирался останавливаться на достигнутом. После раскрытия заговора Пизона он «казнил уже без меры и разбора кого угодно и за что угодно». В планах этого чудовища было уничтожение всего сенаторского сословия. И тогда римляне перестали давать себя убивать; они устали от этого монстра, извергающего потоки крови, едва коснувшись взглядом или мыслью живого существа.

В 68 году против Нерона восстали проконсулы Галлии и Испании. Вот когда Нерон испытал настоящий страх! Всемогущий принцепс теперь лихорадочно путался в планах, единственная цель которых - спасти свою жизнь. «Дальнейшие размышления отложил он на следующий день, - пишет Светоний. - Но среди ночи, проснувшись, он увидел, что телохранители покинули его. Вскочив с постели, он послал за друзьями, и ни от кого не получив ответа, сам пошел к их покоям. Все двери были заперты, никто не отвечал; он вернулся в спальню - оттуда разбежались и слуги, унеся даже простыни, похитив и ларчик с ядом. Он бросился искать гладиатора Спикула или любого другого опытного убийцу, чтобы от его руки принять смерть, - но никого не нашел».

Нерон, «ненавидимый всем римским миром, всеми и был покинут, а сенат объявил его врагом отечества. И когда искали его, дабы казнить (а казнь была такова, что должен быть проведен голым перед народом с колодкой на шее, затем засечен насмерть розгами и сброшен со скалы), то бежал он с Палатина в пригород Рима…» - сообщает Евтропий.

Аврелий Виктор описывает конец ничтожной жизни Нерона так:

«Он, всеми оставленный, в сопровождении лишь (рабов и отпущенников) Фаона, Эпафродита, Неофита и скопца Спора, которого он, оскопив, пытался превратить в женщину, среди ночи покинул город и сам заколол себя мечом, однако дрожащую его руку подтолкнул тот же названный выше оскверненный им скопец, так как до этого не нашлось никого, кто согласился бы его заколоть. При этом он воскликнул:

Неужели у меня нет ни друга, ни недруга?! Я позорно жил, умру еще позорнее!

Он погиб на тридцать втором году жизни».

Светоний замечает, что Нерон скончался в тот самый день, в который убили по его приказу Октавию, - 7 июня.

Безумец на троне погубил не только себя, но и всю династию Юлиев - Клавдиев. Столь велики были его преступления, что после него не осталось никаких потомков. Сам же Нерон и уничтожил последних представителей столетнего дома римских императоров, которые скромно себя именовали принцепсами - первыми среди равных.

Судьба Агриппины Младшей (матери Нерона) в молодости не была легкой. Ее отец Германик, мать и двое старших братьев пали жертвой преступных козней, ее третий брат, император Калигула, сначала сделал ее своей любовницей, а потом отправил в ссылку на Понтийские острова. Клавдий, ее родной дядя, став императором, вернул ее в Рим, где ей пришлось многое терпеть от Мессалины.

Агриппина Младшая была выдана Тиберием замуж за Гнея Домиция Агенобарба, внука Марка Антония и Октавии Младшей, о котором Светоний говорит, что это был "человек гнуснейший во всякую пору его жизни". Когда Агриппина Младшая родила сына, ее муж "в ответ на поздравления друзей воскликнул, что от него и Агриппины ничто не может родиться, кроме ужаса и горя для человечества". Этим сыном был Нерон, а слова его отца, скончавшегося в скором времени, оказались пророческими.

Агриппина с маленьким Нероном.

Маленький Нерон не интересовался военным делом и не мечтал о подвигах на поле брани. Его обучали музыке, живописи и другим благородным наукам. Одно время он увлекался чеканкой, приобщился и к поэзии. Но главным его увлечением стали конные состязания.

Высокомерная и жестокая, лицемерная и алчная, Агриппина Младшая была одержима истинной страстью властолюбия. Рассказывали, что однажды Агриппина спросила у прорицателей о судьбе своего сына и те ответили, что он будет царствовать, но убьет свою мать, на что она сказала: "Пусть убьет, лишь бы царствовал".

Хотя римские законы запрещали брак дяди и племянницы, однако для Клавдия допустили исключение, и в 49 году Агриппина Младшая сделалась императрицей. Агриппина взяла власть в свои руки и желала ее сохранить. Поэтому она добилась, чтобы Клавдий усыновил Нерона. Но она хотела, чтобы Нерон был игрушкой в ее руках. Возможно, именно Агриппина организовала убийство Клавдия. О том, как его отравили, рассказывали по-разному, но в самом факте отравления не сомневался никто.

Сразу же после смерти Клавдия Нерон был представлен как законный наследник, а преторианцам были розданы денежные подарки по 15 000 сестерциев каждому. Преторианцы отнесли его в свой лагерь и провозгласили принцепсом. Их выбор был утвержден сенатом. Клавдий был обожествлен, а Нерон провозглашен императором с громоздким официальным именем - Нерон Клавдий Цезарь Август Германик.

17-летний Нерон, праправнук Августа, начал свое 14-летнее правление. Естественно, неопытный юноша, склонный к артистическим занятиям, капризный и избалованный, не мог управлять государством сам и предоставил это сложное дело своему воспитателю, крупному философу и знатному вельможе Аннею Сенеке и опытному политику, командующему преторианской гвардией Афраннию Бурру. Сенека и Бурр, высоко оценивающие авторитет Римского сената, проводили политику согласия между действиями принцепса и сената.

Приход Нерона к власти прошел спокойно, и массы населения с энтузиазмом встретили нового принцепса. Легионы и провинциалы надеялись на продолжение политики Клавдия, а сенаторы ждали смягчения автократических тенденций его правления. Сразу же после прихода к власти новый принцепс начал либеральный курс. Нерон провозгласил свою программу. Он обещал править в стиле Августа, не разбирать все дела лично, сделать "отделенными дом и сенат" и "восстановить древние обязанности сената". В управлении провинциями Нерон обещал четко разделить императорские и сенатские.

54 год был отмечен массой сенатус-консультов. Практически все вопросы управления, начиная с подготовки войны с парфянами и кончая вопросом о гонорарах адвокатам, решались в сенате. Ответом были почести, оказанные сенатом: молебствия, на которых принцепс мог присутствовать в триумфальной одежде, его статуя в храме Марса Мстителя из золота и серебра и даже изменение порядка месяцев в году (он начинался с декабря - с месяца рождения Нерона). От всего этого, а также от титула отца отечества император отказался. В довершение ко всему принцепс отменил два дела об оскорблении величия.
Следующий, 55 год, прошел во взаимных реверансах, а в 56 году были проведены некоторые специальные мероприятия проаристократического характера, явно отражающие интересы сенатской верхушки. В 58 году многие сенаторы получили от Нерона материальную помощь. Наконец, возобновился старый обычай казни всех рабов, находящихся в доме в момент убийства хозяина, кроме того, к ним добавились и вольноотпущенники. В 61 году отмечено наиболее жестокое проявление этого сенатус-консульта. Когда раб убил префекта города Педания Секунда, видный сенатор и юрист Гай Кассий Лонгин предложил казнить 400 рабов, находившихся в доме в момент убийства. Решение шокировало даже некоторых сенаторов, а народные массы пытались откровенно помешать расправе. Тем не менее, сенат принял решение, а Нерон обеспечил его выполнение, расставив на пути воинские караулы.

Вместе с тем на фоне "общего согласия" существовали и некоторые тревожные симптомы. Вокруг молодого принцепса, пришедшего к власти в 17 лет, боролись две придворные группировки - одна концентрировалась вокруг Агриппины, центром второй стали Бурр и Сенека. Агриппина как мать императора и вдовствующая императрица стремилась играть особую роль в управлении. Бурр и Сенека избрали другую линию - противопоставление Агриппине самого императора.
С самого начала правления Агриппина начала убирать бывших и потенциальных противников, обеспечивая безопасность престола. Вмешательство Сенеки и Бурра прекратило убийства, но положение Агриппины было очень прочным. Она стала жрицей Клавдия, иногда женщина тайно присутствовала на заседаниях сената.

Первое столкновение произошло на личной почве, когда Нерон влюбился в вольноотпущенницу Клавдия Акте и даже хотел на ней жениться. Это вызвало недовольство Агриппины и поддержку Сенеки и Бурра. Друг Сенеки Анний Серен предоставил свой дом для встреч Нерона и Акте. Отношения сына и матери ухудшились, императрица была вынуждена изменить тактику, но опала оказалась неизбежной. Агриппина стала искать союзников в Октавии и Британнике. Наконец, мать сочла нужным напомнить Нерону, что власть он получил из ее рук с помощью преступления, но еще жив 14-летний Британник, законный наследник Клавдия. В ответ на эти действия Нерон отобрал у Агриппины телохранителей и удалил ее из дворца в дом Антонии. Убедившись в опасности Британника, Нерон решил его отравить и привел решение в исполнение.

Новый конфликт начался в 58 году после встречи Нерона с Поппеей Сабиной, светской львицей и женой друга императора Сальвия Отона. Отон был отослан в Лузитанию в качестве наместника, а принцепс начал подготовку к разводу с Октавией и браку с Поппеей, что встретило яростное сопротивление Агриппины. Борьба между сыном и матерью вступила в решающую стадию.

Первые годы своего принципата Нерон фактически не правил, и его действия показали, что чувственная артистическая натура принцепса, увлеченного играми, зрелищами и театром и при этом участвующего в оргиях, жертвами которых становились даже сенаторы, в перспективе сулила правление, сходное с режимом Калигулы. 59 год стал переломным. Под давлением Поппеи принцепс решает убить Агриппину.

Нерон велел построить корабль, который развалился в открытом море, но Агриппине удалось выплыть. Узнав об этом, принцепс послал солдат во главе с префектом Мизенского флота Аликетом, который и расправился с бежавшей на одну из вилл императрицей.

После убийства Нерон заявил, что Агриппина организовала заговор. Сенека от имени принцепса написал послание, в котором обвинил Агриппину в стремлении захватить власть, возмущении сената и народа и, наконец, в покушении на Нерона. Формально Нерону удалось добиться поддержки общества. Сенат назначил молебствия, публичные игры в честь Квинкватров и поставил золотую статую Минерве. Принцепсу, вернувшемуся из Байи, была устроена торжественная встреча с поздравлениями. В Рим вернулись также многие жертвы Агриппины.

Жуткое и противоестественное преступление не могло не испортить общего отношения к императору. Именно с этого момента человека, сломавшего одну из вечных человеческих ценностей, стали считать способным на все. Но Нерон сделал все возможное, чтобы сделать общество своим соучастником, и из страха все были вынуждены приветствовать убийство.

Нерон испытал сильнейшее психологическое потрясение и уже не мог править по-старому, понимая, что его репутация окончательно подорвана. С другой стороны, общая внешняя пассивность привела его к мысли о вседозволенности и уверенности, что сила принцепса может подавить все. С гибелью Агриппины Нерон почувствовал и известное освобождение от контроля, и именно этот противоречивый комплекс страха, вседозволенности, экзальтации собственной личности и создал жуткий образ Нерона второго периода правления.

После событий марта 59 года император начал попытки реорганизации быта. Скорее всего, в этом не было какой-то конструктивной идеи, и император, увлеченный зрелищами и играми, просто хотел заставить римские верхи сделаться его аудиторией. Особенно увлекался Нерон пением и игрой на кифаре, и, хотя голос у него был слабый и сиплый, его неудержимо влекло в театр, на публику. Это был император, для которого лавры актера были желаннее, чем власть. Об успехе у публики он заботился более, чем о сохранении своей власти.

Нерон жаждал выступать перед публикой. Это было поистине неслыханным делом, ибо к театру и к актерам римляне относились с презрением. Впервые Нерон осмелился выступить с пением перед публикой в Неаполе. Именно в это время случилось землетрясение; по одним сообщениям, театр пошатнуло, но Нерона это не остановило, и он допел до конца; по другим сообщениям, театр рухнул после представления, когда зрителей в нем уже не осталось.

В 60 году были учреждены новые игры - Неронии, которые должны были проходить каждые 5 лет на манер Олимпийских игр Состязание носило спортивно-поэтический характер: соревновались в музыке, гонках колесниц, гимнастике, ораторском искусстве и поэзии. Показательно, что в программе не было традиционных для Рима гладиаторских боев. На играх председательствовали консуляры, присутствовали весталки, а сам принцепс выступал в ораторских состязаниях.

Нерон хотел быть соискателем награды наравне с другими актерами. Об этом Тацит повествует так: "Еще до того, как начались пятилетние состязания, сенат, пытаясь предотвратить всенародный позор, предложил Нерону награду за пение и в добавление к ней венок победителя в красноречии, что избавило бы его от бесчестия, сопряженного с выступлением на театральных подмостках".

Но Нерон, ответив, что ему не нужны поблажки, сначала выступает перед публикой с декламацией стихов, затем по требованию толпы, настаивавшей, чтобы он показал все свои дарования (именно в таких словах она выразила свое желание), он снова выходит на сцену. Совсем не присутствовать на этом представлении было еще опаснее, так как множество соглядатаев тайно запоминали имена и лица входящих, их дружественное или неприязненное настроение. По их донесениям мелкий люд немедленно осуждали на казни, а людей знатных впоследствии настигала затаенная на первых порах ненависть императора.

Игры стали второй причиной непопулярности Нерона, особенно среди знати. Греческая и римская традиции столкнулись, и игры на греческий манер с участием знатнейших людей были в представлении римлян только оргиями и "безобразиями" императора.
В 60 году появилась комета, после чего пошли упорные слухи о скором конце правления, тем более что принцепс действительно заболел. Отношение к нему становилось все более негативным.

Еще более опасным явилось начало кризиса в провинциях и внешней политике. В 61 году в Британии началось крупное восстание иценов во главе с царицей Боудиккой. Правда, в решительном сражении Светоний разбил повстанцев, а Боудикка покончила с собой, но восстание нанесло сильный удар по римской провинции. Второй неудачей был поворот к худшему в войне с Парфией.

События 59-61 годов подготовили поворот во внутренней политике, который проявился во второй период правления. В 62 году умер Бурр. Разумеется, пошли слухи, что его отравил Нерон. Новыми префектами стали Софоний Тигеллин и Фений Руф. Тигеллин оказался главной фигурой в окружении Нерона и проводником авторитарной политики. Смерть Бурра вызвала и отставку Сенеки, который попросил у принцепса отпустить его на покой. Вскоре были ликвидированы последние династические противники - Корнелий Сулла и Рубеллий Плавт.

В 62 году Нерон навлек на себя всеобщую ненависть расправой со своей первой женой добродетельной Октавией, дочерью Клавдия и Мессалины. Октавия, пользовавшаяся большой любовью народа, была обвинена в прелюбодеянии, выслана из Рима и убита. Эти события послужили сюжетом для сохранившейся до наших дней трагедии "Октавия", сочинение которой приписывается Сенеке. Женой Нерона стала соперница Октавии Поппея Сабина, у которой, по меткой характеристике Тацита, "было все, кроме честной души". Красивая, развратная, жестокая и лицемерная, она была под стать Нерону, который безумно ее любил.

Правление Нерона стало приобретать черты, характерные для режима Калигулы. Процессы об оскорблении величия возобновились.

В 63 году у Нерона и Поппеи родилась дочь. Это был первый ребенок принцепса, и событие было отмечено молебствиями и играми. Весь сенат отправился в Анций поздравлять императора. Через 4 месяца ребенок умер и был обожествлен.

В июле 64 года произошло роковое для принцепса событие. В ночь с 18 на 19 июля в Риме начался сильный пожар, который длился 6 дней, а затем через 3 дня возобновился. Из 14 районов города 4 были уничтожены целиком, и только 3 оказались нетронутыми стихией. Остальные были сильно повреждены. Нерон, прибыв в Рим из Анция, начал энергичную борьбу с пожаром. Буквально сразу же после того, как пожар был потушен, началась грандиозная реставрация, которая проводилась с явным учетом дефектов противопожарной организации. Кварталы стали более изолированными, улицы широкими, высота домов была ограничена, дворы старались не застраивать. Улучшились противопожарная безопасность и система выброса мусора. В новом городе стало больше каменных построек.
Дурная репутация Нерона привела к тому, что массы населения пребывали в уверенности, что Рим подожгли по приказу императора Современники были уверены в виновности принцепса, даже несмотря на казнь обвиненных в причастности к пожару христиан, а восстановление и перестройка города только убеждали в причастности Нерона к пожару. Другим следствием была необходимость крупных затрат, что, возможно, стало исходной точкой конфликта и с провинциями.

Вероятно, первой реакцией на пожар стал так называемый заговор Пизона. Состав его участников был весьма пестр. Сенаторы и всадники были недовольны автократическим курсом и процессами об оскорблении величия. Преторианцы возмущались не только Нероном, но и Тигеллином, и кроме того, в свое время в гвардии была очень популярна Агриппина. Наконец, многие из заговорщиков имели личные мотивы.

Все заговорщики сходились в необходимости убить Нерона, и почти все считали, что его надо заменить другим принцепсом. Несколько раз покушение срывалось, наконец, было решено убить Нерона 12 апреля 65 года. Буквально накануне покушения либерт Сцевина Мнлих донес на Сцевина и Натала. Арестованные Сцевин и Натал вскоре выдали Пизона, Лукана, Квинциана и Глития Галла. В числе причастных к заговору был назван и Сенека. Город объявили на осадном положения, везде были расставлены караулы. Следствием руководил Тигеллин. Гражданская часть заговорщиков была
Разгромлена. Пизон, Лукан, Сенецион, Квинтиан и Сцевин покончили с собой, то же самое заставили сделать и Сенеку. Кроме участников заговора Нерон уничтожил и других неугодных ему людей, в том числе консула Аттика Вестина, мужа своей любовницы Статилии Мессалины, позволявшего себе независимое поведение.
После разгрома ядра заговорщиков начались массовые изгнания и ссылки. В изгнание ушли многие представители интеллигенции. Таким образом, Нерон ликвидировал многих сенаторов и всадников и значительную часть командного состава преторианцев. Вторым префектом претория стал сын греческой куртизанки Нимфидий Сабин, гвардия получила по 2 000 сестерциев на человека, а сенат принял решение о молебствии богам. Апрель был назван Неронием, и испуганный сенат даже хотел объявить принцепса богом, от чего тот отказался.

В том же году снова отпраздновали Неронии, и император выступил в роли кифареда. Во время одной из семейных ссор Нерон нечаянно убил Поппею, ударив беременную императрицу ногой в живот. Поппея была обожествлена, а ее тело по восточному обычаю забальзамировано и перенесено в мавзолей Августа.

В 66 году против Нерона был организован новый заговор, который возглавил приемный сын Корбулона Анний Винициан. Судя по жертвам, принесенным Арвальскими братьями 19 июня, заговор произошел летом. Винициан хотел убить Нерона в Беневенте. Лидеры заговора были казнены, и среди жертв была дочь Клавдия Антония.

25 сентября 66 года Нерон выехал в Грецию. Накануне он вступил в брак со Статилией Мессалиной, но императрица осталась в Риме, а в поездке его сопровождали новая любовница Кальвия Криспинилла и евнух Спор. Нерон хотел отдохнуть от кровавых событий в столице и снова выступить на сцене, рассчитывая найти в греках понимающих зрителей. Принцепс проехал всю Грецию, действительно встретив восторженный прием, а в конце ноября 67 года с большой помпой объявил свободу провинциями Ахайя, что означало снятие с греков налогов.

Пожар Рима, растрата казны из-за колоссальных расходов Нерона, коррупция его приближенных привели к тяжелой финансовой ситуации. В 66 году началось крупное восстание в Иудее, получившее название Иудейской войны. На его подавление было брошено 3 легиона во главе с Титом Флавием Веспасианом.

Нерон вернулся из Греции только в начале 68 года. Его возвращение было обставлено, как приезд олимпионика. На монетах императора изобразили в виде Аполлона Кифареда, а в процессиях несли 1808 победных венков. В этот момент началось восстание. В марте 68 года легат Лугдунской Галлии Юлий Виндекс, причислявший себя к царскому роду из Аквитании, созвал собрание своей провинции и поднял восстание против Нерона. Регулярных войск у Виндекса не было, но его поддержали арверны, секваны и Виенна, и, по сведениям Плутарха, скорее всего, преувеличенным, повстанцы имели 100 000 человек.

Виндекс обратился за помощью к наместнику Испании Сервию Гальбе, видному римскому аристократу и дальнему родственнику Ливии. Узнав, что Нерон решил от него избавиться, Гальба присоединился к восстанию, освободил заключенных и выступил на сходке с обвинениями против Нерона, отклонил предложенный ему титул императора, объявил себя "легатом сената и римского народа" и утвердил нечто вроде своего сената из местных жителей.

В конце марта Нерон узнал о восстании Виндекса. Известие он проигнорировал и бездействовал 8 дней, после чего доложил об этом сенату. Светоний пишет о полной пассивности и бездействии императора. Однако кое-какие меры он принял. Были ли даны инструкции рейнским легионам, неясно, не исключено, что принцепс считал их ненадежными. После выхода рейнских легионов из игры у Нерона было довольно мало войск. 3 легиона в Британии, 4 - в Сирии, 2 - в Египте и 3 - в Иудее находились далеко, и даже подхода 4 легионов из Далмации надо было ждать. Наместник Африки Клодий Макр имел 1 легион, кроме того, набрал еще один, но занял выжидательную позицию, и переговоры с ним Нерона закончились безрезультатно.

Нерон начал новый набор среди городского плебса, однако ядро его войска составил легион, набранный из моряков Мизенского флота. В конце апреля стало известно о действиях Гальбы, и именно в этот момент Нерон испугался. Причины вполне понятны: армия Гальбы была римской, Гальба был авторитетнее Виндекса, и, наконец, силы Нерона были немногим больше, чем войско повстанцев.

В это время префект претория Нимфидий Сабин, сочтя, что сила не на стороне императора, решил организовать переворот. Преторианцы восстали и присягнули Гальбе, после чего сенат объявил Нерона врагом отечества. Принцепс бежал, но погоня настигала, и Нерон покончил с собой.

Смерть Нерона сделала Гальбу официальным правителем. Он был признан сенатом и являлся наиболее знатным и заслуженным из восставших наместников.